Записки от скуки

«Может быть, это из осторожности?» – подумаете вы. Ничуть не бывало: в разговоре они выбалтывают совершенно неожиданные вещи, даже когда их не спрашивают. А если кто-нибудь считает, что их превосходство над мужским умом заключается в мастерстве пускать пыль в глаза, стало быть, он не знает, что все женские уловки обнаруживаются с первого взгляда. Женщина – это существо неискреннее и глупое. Всяческого сожаления достоин тот, кто добивается благосклонности женщины, подчиняясь ее прихотям.

А если это так, зачем же робеть перед женщиной? Если встретится умная женщина, она будет непривлекательна и холодна. Женщина может казаться и изящной и интересной, только когда, ослепленные страстью, вы послушно исполняете ее капризы.

CIV

Никто не ценит мгновения. Отчего это – от больших познаний или по глупости? Допустим, это происходит по глупости нерадивого; но, ведь хотя и ничтожен один сэн, но если его беречь, он сделает богачом бедняка. Поэтому-то и крепка забота торговца сберечь каждый сэн.

Мы не задумываемся над тем, что такое миг, но если миг за мигом проходит, не останавливаясь, вдруг наступает и срок, когда кончается жизнь. Поэтому праведный муж не должен скорбеть о грядущих днях и лунах. Жалеть следует лишь о том, что текущий миг пролетает впустую.

Если к вам придет человек и известит о том, что завтра вы наверняка расстанетесь с жизнью, чего потребуете вы, что совершите, пока не погаснет сегодняшний день? Но почему же сегодняшний день – тот, в котором все мы живем сейчас,- должен отличаться от последнего дня?

Ежедневно мы теряем – и не можем не терять – много времени на еду, естественные надобности, сон, разговоры и ходьбу. А в те немногие минуты, что остаются свободными, мы теряем время, делая бесполезные вещи, говоря о чем-то бесполезном и размышляя о бесполезных предметах; это самая большая глупость, ибо так уходят дни, текут месяцы и проходит вся жизнь. Несмотря на то что Се Лин-юнь был переводчиком свитков «Сутры Лотоса», Хуэй Юань не допустил его в общину Белого Лотоса, так как тот слишком сильно лелеял в своем сердце мысли о ветре и облаках.

В те минуты, когда человек забывает о мгновениях, как бы эти минуты ни были коротки, он подобен покойнику. Когда же спросят, зачем жалеть мгновения, можно ответить, что, если нет внутри человека тревоги, а извне его не беспокоят мирские дела, решивший порвать с миром – порвет, решивший постигнуть Учение – достигнет.

CV

Некий мужчина, слывший знаменитейшим древолазом, по просьбе своего односельчанина взобрался на высокое дерево, чтобы срезать у него верхушку. Одно время казалось, что древолаз вот-вот сорвется вниз, но тот, что стоял на земле, не проронил ни слова; когда же верхолаз, спускаясь, оказался на уровне карниза дома, товарищ предостерег его:

– Не оступись! Спускайся осторожнее!

Услышав эти слова, я заметил ему:

– Уж с такой-то высоты можно и спрыгнуть. Зачем вы говорите ему это сейчас?

Он отвечал:

– Именно сейчас и нужно. Пока у него кружилась голова и ветки были ненадежными, он и сам остерегался, поэтому я ничего и не говорил. Но сейчас, когда ошибка не так страшна, он бы наверняка допустил ее.

Это говорил человек самого низкого сословия, но в наставлениях своих он равнялся мудрецу.

Вот и в игре – после того как возьмешь мяч из труднейшего положения, непременно пропустишь его там, где удар кажется слабым.

CVI

Когда я спросил однажды у человека, слывшего искусным игроком в сугороку, о секрете его успеха, он ответил:

– Не следует играть на выигрыш; нужно стремиться не проиграть. Заранее обдумай, какие именно ходы могут оказаться самыми слабыми и избегай их – выбирай тот вариант, при котором проигрыш можно оттянуть хотя бы на один ход.

Руководствуясь этими же принципами, ты постигнешь Учение. Таковы же приемы усмирения плоти и обороны государства.

CVII

В ушах у меня до сих пор звучит изречение одного мудреца, показавшееся мне изумительным:

– Тот, кто, увлекшись игрой в иго и сугороку, днюет и ночует за игрой, совершает, по-моему, зло большее, чем четыре тяжких и пять великих грехов

CVIII

Возможно ли человеку, которому завтра отправляться в дальние страны, назвать дело, которое надлежит совершить спокойно, без спешки?

Человек, появится ли у него вдруг важное дело, впадет ли он в неизбывную печаль, не состоянии слышать ни о чем постороннем. Он не спросит ни о горестях, ни о радостях другого.

Все скажут: «Не спрашивает», но никто не вознегодует: «А почему?» Вот и люди, чьи годы становятся все преклоннее, кто скован тяжким недугом, и в еще большей степени те, кто уходит от этого мира, должны быть такими же далекими от треволнений мира.

Нет такого мирского обряда, от которого не хотелось бы уклониться. И если ты находишься во власти мирской суеты, если считаешь ее неизбежной, желания твои умножаются, плоть делается немощной и нет отдыха душе; всю жизнь тебе мешают ничтожные мелкие привычки, и ты проводишь время впустую.

Вот и день меркнет, но дорога еще далека, а жизнь-то уже спотыкается. Настало время оборвать все узы. Стоит ли хранить верность, думать об учтивости?