Записки озабоченного (Гормональный репортаж)

- А кое-что под пальтецом мы держим...

И та ничего, хоть и с мусорным ведром в руке. Тару можно отставить. И этим, этой... "Шанелью" попшикать...

Эх, какая вон та, под ручку с мужиком задком выписывает - очень, очень, очень. Как ему подфартило. Сейчас приведет в квартиру, напоит кофеем или портвейшком, разденет, уложит и вложит...

Может быть он с ней пять минут назад на улице познакомился? May be ("может быть"). Но я не побегу сейчас на улицу приставать к бедным женщинам. Они ведь выползли из своих убежищ утром выходного дня явно не с целью удовлетворения гормональнопереполненных мужиков.

Затушив очередную сигарету, я берусь за записную книжку - есть женщины в наших московских округах: Западном, Северном, Восточном и Южном. Хотя романы все давно окончены, и видеться надолго ни с одной не хочется, но на часок-другой никуда не денешься, придется. А потом снова простимся.

Жаль, что Зойка ушла. Но я не мог ее задержать. Поставила вопрос ребром:

- Ты женишься на мне или нет?

Я ей честно сказал:

- Не знаю.

И Зойка тут же собрала манатки:

- Когда будешь знать - позвони.

Значит, если позвоню, то как бы принимаю на себя торжественное обязательство жениться. Нет уж, попробуем что-нибудь другое. Открываю первую страницу записной книжки. Буква "А": Алена, Аленка, Аленушка... "Девушка с распущенной косой мои губы трогала губами..." Да, когда она распускает свои пшеничные волосы по спелой груди, то прямо жуть как забирает.

Звоню. Трубку снимают, но голос не Алены - ее отца:

- Только что ушла...

Она - медсестра. И нынешний выходной для нее, скорее всего, рабочий день.

Дежурит за себя, а может кого подменяет. Раз нет мужика под боком... А может Алену там какой симпатичный больной ожидает? Завалит ее на кушетку... Эх, позвони я пораньше, может быть все по-другому вышло...

"Вера". "Ты помнишь, как все начиналось, все было впервые и вновь..." Да, кроме новизны в первые две недели нашего романа, больше ничего и не было. Вера оказалась невозможно банальной во всех своих умственно-физиологических проявлениях. Но на безрыбье и лягушка - рыба...

Набираю номер. Занято... Снова занято... С кем это она так долго с утра болтает... Занято... Занято... А может просто телефонная трубка снята, чтоб никто не мешал, если она с кем-нибудь чем-нибудь в данный момент занимается?

"Галя". "У ней такая маленькая грудь, и губы алые как маки..." Два года уже не звонил. С лишним. Это, наверное, слишком. Кто там у нас следующий?

"Женя"... "Я пью, а мне мало..." Да, может пару бутылок шампанского оприходовать. Но даже и после такого возлияния будет по-скотски неутомима в плотском.

Блин, не берет трубку. Вообще-то Женька спит крепко. Особенно после. Еще звоню. Не берет. Была бы рядом, я ее быстренько бы на ноги, как надо, поставил.

"Зина"... "Ах, Зина, Зина, Зиночка, а что-то как корзиночка..." Туда я звонить

Не буду. Она имена всех своих мужиков путает. И даже меня умудрилась назвать Юрочкой. Я ушел. А такое редкое ныне имя. И эта.., как корзиночка, точно...

"Ира". "Хорошего человека должно быть много..." Да, весьма габаритная

Малышка (метр шестьдесят на семьдесят килограмм). Ну-ка, подними трубку. Ага - она:

- Леша? Вот не думала. Извини, я - не одна...

Свято место пусто не бывает. Кому-то там сейчас рядом с мягкой Иркой

Очень хорошо.

"Катя". У нее груди, как копья - заостренные. Втыкаются в тебя твердо и

Сладко... Нет, не буду звонить. Я ей звонил как-то перед Зойкой. Она тогда мне

Высказала:

- Что? Чешется? Сам почеши, у меня других дел полно.

Потом смилостивилась:

- Ну, ладно, сейчас приеду.

Снова ее просить. Нет уж...

"Л". Лелька, моя милая безотказная Лелька. "Прости-прощай, мы расстаемся

Вновь и вновь..." Никто не берет трубку. Ах, жаль. Лелька всегда и на все для меня согласна. Хотя укоряет и обзывает "озабоченным":

- Лешик, у тебя все время одно и то же на уме. Могли бы в гости сходить, просто погулять, или посидеть поговорить. А тебя все время тянет в кровать, да хоть в кусты...

Всех тянет в кровать или в кусты. Да, народ поголовно притворяется, что его не тянет, что у него не чешется. А мужики так глазами и клацают, а бабы так и вертят всем, что вертится. А на словах: "Думаю, конечно, в первую очередь о семье, о работе, о любви, о дружбе..." Ага, прежде всего всех заботит одно - хорошенькая случка.

Все только притворяются. Говорят одно, а чувствуют внизу - другое, теплое, разгорающееся. Самые убогие пытаются гасить свою страсть изнуряющими молитвами, садово-огородным истязанием, лекарствами, наконец. А нормальные люди просто следуют природе, которая, как известно, мудра, и если предписала человеку заниматься этим, то никуда не денешься - возьмешься за гуж.

Секс облагораживает. Человек разрядившийся - добр, с гладким лицом, с теплыми глазами. Он может слушать и внимать. Он живет дольше, даже не занимаясь спортом. Ведь, нагрузка на организм при регулярном сексе та же самая, что и при, скажем, многократных прыжках в длину или забеге на нехилую дистанцию.