Записки палача, или Политические и исторические тайны Франции, книга 1

Адвокат моих противников, не найдя ничего позорного в моем звании, чтобы унизить его, пустил в ход то обстоятельство, что это звание давалось прежде самым недостойным людям. Люди, достойные смерти, говорил он, приговоренные уже к казни, покупали себе право на жизнь тем, что принимали на себя это звание, которое никто не хотел носить добровольно. Действительно, все это когда-то случалось, но при этом приходится только сожалеть об изумительном ослеплении людей. Многие из порядочных людей могли бы с пользой служить обществу в этой важной должности, но по предубеждению избегали этого, и приходилось возводить в это звание людей недостойных. Но что же доказывает все это? Никакое звание не прибавит пустому человеку, облеченному им, ни одного нового достоинства; точно так же недостатки личности, занимающей какое-нибудь место, не могут опошлить значение самого места. Если бы я занял мое место тем путем, о котором упоминает мой противник, то я соглашаюсь, что подобный аргумент говорил бы против меня. Но я уже шестой член нашего семейства, занимающий это место, которое переходит в нашем роду от отца к сыну. Если бы с нашим званием было соединено право на потомственное дворянство, как бы и следовало сделать, то я древностью своего рода мог бы, пожалуй, поспорить с самой маркизой.

Мне показалось, что вы улыбнулись, господа, при словах моих о правах на потомственное дворянство. Что нашли вы в этом странного и выходящего из порядка вещей? Вы, господа, пользуетесь этим правом несмотря на то, что ваши обязанности только отдаленным образом содействуют общественному благу, тогда как мои служат ему почти непосредственно. За что же отказывается в этом праве мне? Ведь нельзя же отрицать того, что я принадлежу к числу членов Парламента и, сказать без преувеличения, к числу необходимейших его членов; доказательства этого были уже изложены мною прежде. Никто из вас, господа, не может в отдельности с успехом содействовать общему благу; каждый из вас участвует в составлении приговора настолько, насколько он связан с другими членами вашего собрания. Таким образом, вы действуете всегда только как члены коллегии, тогда как я служу общественному благу один и при этом распоряжаюсь как начальник. Звание начальника всегда должно пользоваться почетом, а в деле, зависящем непосредственно от верховной власти, оно должно пользоваться правами на дворянское достоинство. Генерал-прокурор как начальник своей части пользуется этим правом; главный актуарий также пользуется им; начальник приставов также не лишен этого права. За что же я один только составляю несчастное исключение из общего правила и не пользуюсь этим правом. Много неопровержимых доводов мог бы я представить в доказательство правоты моего дела; но я, как видите, ограничиваюсь только указанием на эти доводы. В моем звании люди приучаются лучше действовать, чем говорить; лучше управляться с мечом, чем со словами. Впрочем, я надеюсь, что мне удалось высказаться настолько, чтобы быть уверенным, что госпоже маркизе откажут в ее иске. Я получу также право сам начать иск против нее, но я думаю, что она достаточно уже наказана тем, что высказала свои безрассудные обвинения; эти обвинения более позорят ее, чем меня. Я прошу суд не о том, чтобы он снял с меня позор, нанесенный моему званию. Но я прошу о том, чтобы в приговоре суда было упомянуто, что я не только член государственного суда, но даже пользуюсь правом начальника своей отдельной части; вследствие же двойственного характера моего почетного звания я со своим потомством должен быть признан в звании дворянина. Я нисколько не сомневаюсь в том, что все вы единогласно утвердите мои справедливые требования.

Адвокат маркизы по лицам судей заметил, что эта речь произвела сильное впечатление; чтобы уничтожить его, он счел своей обязанностью ответить.

— Господа! Я не знаю, — возразил он, — должен ли ограничиться одним презрением к только что выслушанной нами речи, или эта речь должна возбудить ваше негодование. Как! Презренный палач ставит себя на уровень с вами и даже осмеливается считать себя выше вас! По его мнению, он должен стоять выше всех в списке чиновников Парламента и даже выше господина президента. Он потомственный дворянин! Вот он первый человек в государстве! Я не стану опровергать его доводы; они отпадают сами собой. Довольно заметить вам, что презрение и отвращение к его званию существуют от сотворения мира. Эти чувства присущи всем народам и во все века. Это внутреннее чувство, это голос природы, презирающей служителя смерти. На него нельзя глядеть даже без тайного ужаса, и при встрече с ним глаза наши невольно ищут следы его свирепости, ищут пятна человеческой крови. Пусть он говорит, что ему угодно; никакие доводы не могут победить это чувство. В то время когда он исполняет свое ремесло и проливает кровь человеческую, природа невольно возмущается видом его.

Подумайте, господа, подчинитесь этому голосу природы, и я вполне буду уверен, что все голоса решат дело в пользу госпожи маркизы.