Записки парашютистки

В смысле распределения своего времени я неорганизованный человек и с завистью смотрю на мужа, который с утра до ночи сидит и занимается — он готовит дипломный проект. Я так не могу. К парашютному спорту мой муж никакого отношения не имеет. Ходим с ним вместе на лыжах, катаемся на коньках. Меня спрашивают: зачем я переменила фамилию? Я почти об этом не думала! Мужу хотелось, чтобы я носила его фамилию, и я доставила ему это удовольствие. Я понимала, что все равно меня будут знать по девичьей фамилии. Поэтому я всегда корреспондентов просила писать двойную фамилию: Берлин — Шапиро. Все же до сих пор я по старой памяти для всех осталась Любой Берлин. Ведь знают меня давно: когда я начала прыгать, то была самой молодой парашютисткой в Союзе. Я была очень горда, когда в 1933 году меня, самую юную парашютистку, сфотографировали вместе с самым старым парашютистом Союза т. Теревшатовым.

А теперь и я уже в «старички» перешла!

Говорят, что я человек сдержанный. Я сама считаю, что в этом отношении на меня оказал большое влияние парашютизм. Я научилась владеть собой. Парашютный спорт меня сильно дисциплинировал. Мысленно я разделяю свою жизнь на два периода: первый — до того, как стала заниматься парашютизмом, и второй — с начала моей парашютной деятельности. Интерес к этому делу у меня не иссякает. Мои прошлые увлечения никогда не были такими устойчивыми.

Все ко мне относятся хорошо. С товарищами по музыкальному техникуму живу дружно. Часто рассказываю им о парашютизме. Всем им прыжки кажутся чем-то сверхестественным. Часто, проходя по коридору, я слышу за своей спиной шопот:

— Вот эта, вот эта!

Мне всегда становится смешно: что же необычайного в прыжках?

* * *

У меня много воспоминаний, связанных с парашютизмом. Запомнились отдельные прыжки. Обычно я их записываю, отмечая дату, прыжок по счету, высоту и название самолета. Впрочем, все эти прыжки отмечены в моем инструкторском удостоверении.

Помню, однажды мы прыгнули с Тамарой Ивановой еще до посещения членами правительства нашего аэроклуба. Мы затянули тогда очень хорошо: я на 20 секунд, Тамара на 21 секунду.

Почти одновременно открыли парашюты. Ребята потом говорили, что это было очень красиво.

Во время затяжного прыжка у меня неизменно бывали царапины от строп. След получался, как от ожога. Повернешься посмотреть, как парашют открывается, и в это время — рывок и ссадина.

Приземлилась я как-то, собрала парашют, надвинула шлем и иду к тов. Горшенину. Рапортую:

— Парашютистка Берлин, совершила затяжной прыжок, все благополучно.

Горшенин спрашивает:

— А что это у тебя так шлем надет? — Сам повернул его и увидел ссадину.

— Конечно, Берлин поцарапалась! Чтобы в два дня красоту восстановить.

— Есть!

Велико было наше с Тамарой разочарование, когда во время праздника на аэродроме, на котором присутствовали товарищи Сталин, Ворошилов, Каганович и Андреев, нам с Тамарой прыгать не пришлось. Мы чуть не плакали от досады; нам не пришлось прыгнуть перед любимым вождем и его соратниками.

Мы уже одетые сидели в кабине самолета и вдруг нам сообщают, что уже поздно и товарищ Сталин вместе с членами правительства собираются уезжать.

Нам предложили вылезть и снять парашюты. Тов. Дейч представил меня и Тамару товарищу Сталину и членам правительства. Это было для нас так неожиданно, что, когда товарищ Сталин пожал мне руку, я была очень смущена. Но мягкий взгляд вождя, его ласковая, отеческая улыбка сразу как рукой сняли всякое волнение.

Нас представили как специалисток по затяжному прыжку. Товарищ Ворошилов спрашивал нас:

— А как во время затяжного прыжка, — голова не кружится?

Он интересовался техникой выполнения прыжка, спрашивал, как выходим из штопора, какие положения бывают при падении. На все вопросы мы дали, кажется, вполне удовлетворительные ответы. Этот день я всегда вспоминаю, как самый счастливый в моей жизни.

Все поймут мое счастье и гордость, когда через день в газете появился снимок, изображающий момент, когда товарищ Сталин, вождь народов, здоровается с парашютисткой Любой Берлин.

* * *

Люба Берлин на старте перед последним прыжком, окончившимся катастрофой.

Основной моей специальностью сейчас стали затяжные прыжки. Летом этого года мы вместе с Тамарой Ивановой тренировались все время по затяжным прыжкам.

Главное в затяжном прыжке — это уметь стабилизировать тело так, чтобы не попасть в штопор. Долгое пребывание в штопоре грозит потерей сознания, а кроме того во время штопора ничего не видишь и, следовательно, ориентировки, которая требуется, — нет.

Для того чтобы выйти из штопора, нужно делать резкие движения в обратную сторону вращения и затем выбрасывать руки и ноги. Таким образом вращение прекращается и переходишь на другой режим падения.