Записки питерского бухарца

Моё рабочее место находилось в самой середине зала, на третьей линии, где гнали портвейн №53. Впереди меня, на первой и второй – весело бренча и мило «беседуя» меж собою, плыли неразлучные «старка» и обыкновенная «московская». Сзади, текла батарея «противотанковых», ёмкостью 0,75 литра. Далее, на пятой, шипели какие-то игристые, а на самой последней, весело скакали «мерзавчики» или, как принято, было называть их ещё по-другому, «чекушки», ёмкостью по 0,25 литра.

Внезапно, наш конвейер стал по техническим причинам. Воспользовавшись короткой передышкой, я устало опустился вниз, прислонив спину к стойке и собираясь прикрыть свои веки. В следующую секунду, мои глаза не только не закрылись, а наоборот – чуть ли не выскочили из своих орбит. Через пару конвейеров от меня, я заметил пожилую толстую женщину, которая присев и задрав свою юбку, принялась бойко рассовывать по своим необъятным розовым рейтузам советского образца, несколько «чекушек». От изумления у меня непроизвольно отвисла челюсть. Через несколько секунд наши взгляды с ней встретились. «Коллега» смущённо улыбнулась и быстро поднялась, скрыв свои прелести. «Сеанс» был окончен.

На обеденный перерыв мы, с моим непосредственным наставником – пожилым азербайджанцем – расположились прямо на широкой ленте транспортёра, по которой обычно переправляются ящики с бутылками на склад готовой продукции. Он привычным движением вытащил откуда-то сбоку поллитровку «московской» и, водрузив её между нами, принялся разворачивать домашний свёрток. В нём лежал приличный кусок отварной говядины, с чуть заметным жирком по краям.

– Запомни золотое правило: никогда не запивай! – преподал мне самый первый урок старик, поправив на переносице свои огромные как линзы очки, отчего глаза его неестественно увеличились. – Только хорошо закусывай.

Себе он наполнил на две трети гранёного стакана, а мне протянул небольшую стопочку. Я попытался было замахать руками, но он как-то странно посмотрел на меня и, выждав паузу, произнёс:

– Я знаю: сам когда-то так говорил. Жизнь длинная и зарекаться не следует. Я не хочу, чтобы ты стал алкоголиком. Я только хочу научить тебя грамотно пить и закусывать.

Потом помолчал немного и добавил:

– А пить ты всё равно будешь…

Мы чокнулись с ним и опрокинули живительную влагу вовнутрь…

С тех пор прошло более тридцати лет. Я действительно, не забросил это дело. И всякий раз, когда поднимаю свою рюмку, перед моим взором всегда возникает строгое и суровое лицо учителя, с огромными глазами, которые пристально смотрят на меня и напоминают:

«Никогда не запивай! Только закусывай! Понял?»

КСМ

Комбинат строительных материалов – так называлось моё очередное место работы.

Представить меня в качестве бетонщика столь же трудно, как вообразить себе депутата, искренне заботящегося о процветании народа.

– Запомни: на «шестипустотки» идёт цемент только марки 600 НН. – сообщит мне доверительно мой мастер, поднимая очередную стопку. После чего скомандует крановщику:

– Заливай!

– Погодите! – вскрикнул я, успевший за короткое время поднатореть в строительных терминах. – Это ведь, 400-сотый!

– Х#йня. – простодушно произнёс мастер. – Это не для комиссии.

Вскоре до меня дойдёт, что реальная жизнь намного отличается от того, что я изучал в школе или вычитал в своих любимых книжках.

Следовательно – воровать, оказывается, можно везде.

ХБК

Что такое разнарядка, объяснять советскому человеку излишне. Кануло в Лету и такое понятие, как «дефицит», о котором мы больше помним по известной миниатюре А. Райкина. Современному молодому поколению такие слова ничего не говорят ни уму, ни сердцу. А тогда…

Заполучить «ходовой» товар было делом нелёгким: мало того, что за ним необходимо было хорошенько побегать, так ещё и надо было умилостивить и «подмазать» ряд чиновников, от чьей подписи зависело – куда именно двинется тот или иной дефицитный продукт.

К примеру, чтобы приобрести пару ящиков знаменитого в прошлом «Узбекского мускатного игристого», я с радостью был готов, пожертвовать в пользу завсклада целую бутылку из каждого ящика!

Однако довольно распространённым явлением было насильственное всучивание залежалого, невостребованного, либо скоропортящегося товара, от которого любой ценой необходимо было избавиться.

Одним словом, сверху, с горпромторга пришла разнарядка: следовало срочно «сплавить» несколько тонн сельди. Причём, отменной сельди. Я уже писал о парадоксах географии в байке «Тройная уха», а потому считаю излишним объяснять российскому читателю причину излишней осторожности, проявляемой местным населением по отношению к какой-то сельди, когда многочисленные коллекторы кишат живыми экземплярами таких пород рыб, как сом, усач, сазан, жерех, белый амур…

Мне, в придачу к «ходовому» товару, впихнули аж целых тринадцать (!) бочек скоропортящейся заразы. Каждая весом примерно под два пуда. И хоть стоила она дёшево («рупь с чем-то»), реализовать в течение двух-трёх дней почти полтонны рыбы, было более чем невероятно. Необходимо было срочно предпринимать какие-то действенные меры.