Записки под партами

— Неважно, — отвечаю сухо. Нужно уходить. Милой беседы все равно не выйдет. Мы слишком разные.

— Если я спрашиваю, значит, важно, — злиться, кажется. Руки в карманах, спина прямая. Высокий такой, широкоплечий и жутко уверенный в себе парень.

— Мне идти нужно, — опять уклоняюсь от ответа. Рассказывать историю о своей семье, о сестре-психопатке, об отце, которому наплевать на свою дочь, я точно не буду. Не хватало еще, чтобы у людей в школе появился новый повод поиздеваться надо мной.

Поправляю рюкзак и разворачиваюсь быстро. Только сейчас вспоминаю про работу, и про то, что меня там сегодня не увидели. Вот эта мысль особенно печалит. Ведь я не предупредила даже. Подставила коллег, которые надеялись на меня. Ненавижу Яну. Просто всеми внутренностями. Не могу понять ее поступков, а уж про оправдать и речи нет. Почему каждый раз все заканчивается вот так. Ладно, раньше она была маленькой. Но сейчас мы обе довольно взрослые. И жить мирно до сих пор не научились.

— Стой, — когда я дохожу до внешнего школьного двора, Даниил хватает меня за руку и резко поворачивает. Замираю при виде этого ледяного взгляда. Брови сведены, хмурится, злится видимо.

— Отпусти, пожалуйста.

— Что за мода такая уходить, когда с тобой разговаривают? — Говорит он, а в голосе явно звучат нотки раздражения.

— Мне идти надо, — пытаюсь откинуть его руку, но хватка становится только сильней.

— А я мог тоже мимо пройти, не будем прикрываться типичными отмазками.

— Ну, раз мог, надо было пройти, — кидаю ему, выплескивая свой негатив. Хотя он совсем не виноват в том, что Яна меня заперла в кабинете. Но именно сейчас мне очень хочется закрыться в своей коморке дома, и переварить весь спектр эмоционального напряжения. Да и не друзья мы с ним, чтобы разговоры по душам устраивать. Ведь когда я помогла ему, не пытала. Почему он ведет себя иначе, не понимаю.

— В следующий раз так и сделаю, — резко отпускает мою руку и смотрит так пронзительно. А я не могу устоять, опускаю голову. Под таким напором точно бы язык понес рассказывать, все как есть. В его глазах мелькнуло то самое чувство, которое я давно не видела. Чувство заботы.

Через пару секунд слышу шаги. Матвеев уходит, так быстро и стремительно, что мне становится не по себе. Не так должны заканчиваться спасательные операции. Но уже поздно что-то менять. Так будет лучше. Не стоит лелеять надежду там, где ей нет места.

Я жду минут пять, может больше. Даю возможность покинуть территорию первым, своему спасителю. Затем ухожу сама. Бреду по улицам, преодолевая разные закоулки, и все думаю, почему мы с Яной не смогли стать друзьями. Если вспомнить, я никогда не делала ей ничего плохого. Всегда шла на уступки. Даже первые ее просьбы с домашкой воспринимала как возможность стать ближе. Все же у них с Милей была аналогичная ситуация. Оцет умер, мать вышла замуж за другого. Обе не жаждали нового союза, но родители не спрашивали разрешения. Видимо решили, что так будет лучше для них и их детей.

Когда мы впервые встретились, я подумала: «сестра — это неплохо». Наличие мачехи, конечно, не вызывало радостных эмоций, но отец выглядел до ужаса угрюмым. Он смотрел на мир через серую призму, где каждый день шел дождь. Даже еда, которую готовил всегда очень вкусно, стала получаться какой-то пресной. Иногда папа мог задуматься и совсем забыть, что находится на кухне. Мне было страшно смотреть на него такого. И если я пыталась жить, осознавать, что нужно принять новую реальность, отец этого сделать не мог. Поэтому в тот день, когда он зашел в квартиру и сообщил о милой женщине, я ответила ему:

— Я рада, пап, очень рада. — И это было искренне. Кто-то должен помочь человеку выкарабкаться из глубокой ямы. Если не могу я, значит, это сделает другой. Каждый раз, я шла на уступки. Именно с этой мыслью. Даже сейчас в моем сердце нет ненависти к нему. Обида есть, непонимание, но не ненависть. И если бы мне предложили повернуть время вспять и не дать папе жениться на Тете Любе, я бы однозначно отклонила это предложение.

Внутренний монолог заканчивается, когда вижу перед собой входную дверь нашей старенькой квартиры. Нажимаю на звонок и тут же слышу тяжелые шаги. Это мачеха. Впервые рада, что она дома.

— Где была? — Кидает недовольно прямо с порога. Затем разворачивается и идет на кухню. Запах стоит довольно приятный, видимо варит борщ. Снимаю обувь и сразу иду в свою комнату. Только тут могу выдохнуть, только тут могу снова стать слабой.

Глава 22

Просыпаться было тяжело, еле встала. В зеркало как глянула, так чуть не упала. Глаза опухли от вчерашних рыданий, смотреть страшно. Рыжие волосы торчали в разные стороны, щеки бледные-бледные, и только губы выделялись на общем фоне своим розовым оттенком. Вот тебе и видок.

Быстро приняла душ и пошла на кухню. Сегодня папа приезжает. Даже не представляю, как мы с ним будет общаться. После того случая и словом не обмолвились. Только лишь одно единственное смс, и тишина. Я на него отвечать не решилась. Поэтому сегодня как-то волнительно было встретиться с отцом.