Записки попадьи: особенности жизни русского духовенства

17 часов — вечерняя служба. Ее может и не быть, тогда батюшка сразу после обеда и до вечера отправляется на требы — это причащение и соборование больных на дому или в больнице, освящение квартир. Это могут быть и похороны, с поездкой на кладбище. Многие священники вечером преподают на различных богословских курсах. Многие посещают дома престарелых, колонии, безнадежных больных и так далее и тому подобное. Дел у священника всегда много.

Если есть вечерняя служба, она заканчивается самое раннее в 19 часов, а может и в 20, и в 21. А далее исповедь и личные беседы с прихожанами.

В 21 или 22 часа — окончание рабочего дня.

После 22 часов ужин.

На этом, пожалуй, остановимся.

Профессиональные заболевания

Варикозное расширение вен — от постоянных нагрузок на ноги.

Сердечно-сосудистые заболевания, гипертония — от эмоциональных нагрузок.

Ожирение; о нем говорилось выше.

Желудочные заболевания — от неправильного питания и постоянных стрессов.

Смерть и погребение

Мы уже очень много говорили о жизни священников, правда, о бытовых ее сторонах, об их вкусах и традициях. Думаю, пора перейти к теме, которую в мирском бытии люди стараются обходить стороной. Это — смерть, или, по-христиански, переход в вечную жизнь. Самое главное, без чего христианство не существует, — это без веры в воскресение и жизнь вечную. Поэтому служение священника и жизнь мирянина — это подготовка к вечности. Да и в своем служении священник со смертью сталкивается гораздо чаще, чем все остальные. Ведь по долгу службы ему приходится напутствовать умирающих, отпевать, утешать родственников и это, пожалуй, посложнее, чем работа врача, который тоже часто сталкивается со смертью. Врач зачастую привыкает к смерти, абстрагируется и относится к ней как к неотъемлемой части работы, и утешать родственников он совсем не обязан.

Погребение священников по чину отличается от погребения мирян. Федор Михайлович Достоевский в «Братьях Карамазовых» очень подробно описывал погребение старца Зосимы, цитируя при этом церковный большой требник. Но старец Зосима был в произведении великого писателя иеросхимонахом, а погребение монашествующих отличается от погребения мирских священников, поэтому я думаю, что стоит пойти по стопам Федора Михайловича, еще раз процитировав большой требник, дабы читатель почувствовал язык и красоту богослужебной книги.

Егда кто от мирских священников отъидет ко Господу, приходят три священницы (священника. — Ю. С), и снемлют его со одра, и полагают на земли на рогозинине. И понеже не подобает измовену быти (то есть не омывают. — Ю. С), обнажену от священников, отирают его с елеем (маслом. — Ю. С.) чистым.

Таже одевают его обычными его одеждами: потом же во всю священническую одежду, и покрывают лице его воздухом (воздух, окончание на последний слог, — это такой плат, применяемый в богослужении. — Ю. С), и полагают святое евангелие над ним. Таже приходят священницы облачены во священническия одежды…

А далее начинается последование погребения.

Лицо почившего священника не открывают, открытыми во гробе остаются только кисти рук, к которым прикладываются прощающиеся. Над новопреставленным (так в православии называют недавно умершего) читают Евангелие, а не Псалтирь, как над мирскими. Чин погребения мирян от чина погребения священников отличается настолько, что одновременное погребение с мирянами становится невозможным.

Хочу рассказать о двух родных братьях, священнике и епископе, несколько лет назад внезапно ушедших из жизни — наверное, очень сильно любили друг друга, — и об их матери, которая похоронила двух сыновей в один год.

Если ехать на машине по Волоколамскому шоссе из центра, то почти у самого МКАДа, среди серых и пыльных автосервисов, шиномонтажей, гаражей да ангаров, среди унылой промзоны и постоянно грохочущей железной дороги, стоит великолепный храм красного кирпича, украшенный изысканными цветными мозаиками. Сбросив скорость и присмотревшись, возле самой алтарной апсиды можно увидеть массивный крест черного камня. Под крестом этим покоится прах первого после эпохи разорения настоятеля, который почти десять лет восстанавливал этот храм из разрухи и запустения.

Семья, о которой пойдет речь, настолько известна в московских церковных кругах, что было бы нелепо рассказывать о них с измененными именами, да и сами они никогда не скрывали от людей своей жизни. Наталья Николаевна, мать почивших, сама уже написала несколько книг о своей жизни и о детях.

Семья эта так многочисленна, что ее можно по праву назвать не просто семьей, а уже целым кланом и образцом патриархальных священнических семей.

В далекие послевоенные годы девушка из московской профессорской семьи (семья была глубоко верующей) полюбила юношу, сына простого деревенского дьякона, репрессированного в годы гонений. Девушку звали Наталья Пестова, а юношу Владимир Соколов.