Записки прижизненно реабилитированного

Садились уголовники — воры, мошенники, аферисты, насильники, хулиганы, бандиты. Имелся один убийца. Кого только не было в вагоне! Преступный мир был представлен как ворами в законе, так и суками. Они совершали одинаковые преступления и в равной мере были отмечены печатью вырождения, но принадлежали к двум вечно враждующим группировкам дна жизни. Блатные быстро создали свою структуру: пахан — шестерки — шакалы — прилипалы. Блатняжки льнули к авторитетам. Организовалось примитивное сообщество, повторяющее отрекающуюся от него цивилизацию. Урки не трогали мужиков. Боялись встретить отпор. По молчаливому согласию воры в законе и суки не вступали в конфликт. В вагоне царил тревожный мир.

Пройдет всего две-три недели, и эти люди начнут свой кровавый хоровод. Силы человеческие обратятся не на созидание, а на разрушение. Страну захлестнет невиданная волна насилия. Россия знала две такие волны. Первый раз страна содрогнулась, когда недоумки-правители сломали весной 1917 года царские тюрьмы и дали волю всем уголовным преступникам. Вторая волна прокатилась после ворошиловской амнистии 1953 года. Преступников вышло больше, а ожесточение блатарей соответствовало времени, их породившему. Но все это случилось позднее. Сегодня в вагоне воры в законе и суки еще оставались в шоке бессилия от невиданного счастья обретенной свободы. На минуту казалось, что в их темной душе побеждает человеческое начало. А может быть, они в эти лучезарные дни и действительно были другие?

Расцветающее чувство Татьяны и Василия и обстоятельства их знакомства оставались тайной разве только для них самих. О нем стало известно всем пассажирам вагона. Это были разные люди, пути которых сошлись в дороге. Но все они имели общую судьбу: искалеченную в прошлом жизнь и надежду на счастье в дальнейшем. Они дышали воздухом свободы и хотели верить в свою звезду. Но никто не знал, когда поднимется эта звезда и какими лучами она загорится. Люди боялись, что надежда на радость несбыточна. И вдруг их озарил яркий свет. Он исходил от двух влюбленных и безмерно счастливых молодых людей. Эта радость светилась рядом и не была чужим достоянием. Судьба подарила ее и их товарищам по заключению. Счастье стало доступно для отверженных. Окрепла надежда — радость придет, мечта не обманет. Пассажиры вагона верили в свою сопричастность к происходящему. Им казалось, что рождение чувства Тани и Васи — дело их рук и эта любовь — их достижение. Они называли влюбленных не иначе как «наша балерина» и «наш студент». Хрупкий и нежный цветок любви стал общей святыней и драгоценностью.

Распускающаяся любовь молодых людей растопила лед застывших сердец. Еще недавно они могли обидеть слабого, не заметить просящего, отобрать последнее у голодного, донести на товарища, миновать умирающего, унизить, ограбить, убить, изнасиловать, сцепиться в остервенелой драке, богохульствовать, извергать проклятия и ненавидеть весь окружающий мир. Но сейчас ожесточенные и грубые люди относились к Татьяне и Василию с удивительной нежностью и вниманием. Бережливо. Взявшись за руки, влюбленные пробирались сквозь сутолоку вагона и не слышали никаких грубых шуток и пошлых слов. Никто не мешал им, когда, обнявшись, они часами стояли в тамбуре. Соседи Василия пс купе, насколько это было возможно, при приходе Татьяны залезали на свои полки или уходили. Этого, впрочем, нельзя было сказать о подругах балерины. Они досаждали неимоверно.

Татьяне и Василию оказывались знаки внимания. Приносили лакомые куски:

— Возьми, студент! Угости свою балерину!

Приглашали в компании, но, поняв, что влюбленным не до них, не настаивали. Доброжелательность пассажиров согревала молодых людей и приносила ощущение радости.

Были визиты. Пришла нескладная и костлявая блатняшка с бессовестными и юркими глазами. Постояв немного, она спросила пьяным голосом:

— Когда, балерина, пригласишь на свадьбу?.. И у меня был любимый. — Помолчав, женщина добавила с вызовом: — Я тоже умею плясать!

Татьяна ответила без тени превосходства:

— Плясать у тебя получится, ты очень пластичная. Ну а наша свадьба… День назначает Василий.

Василий сделал вид, что не расслышал, а блатняшка ушла, обласканная Таниными словами и просветленная.

Подошел авторитетный вор в законе, пахан Ванечка. Он был сыном тюрьмы. В свои тридцать пять лет, если не считать счастливое детство, за которое дети того поколения должны были благодарить товарища Сталина, Ванечка пробыл на свободе 4 года. За эти краткие мгновения преступник сумел завоевать великий авторитет. Легенды о содеянном следовали за Ванечкой в лагерь и помогали удерживать трон. Пахан был хитер, силен, жесток и неукротим.

Татьяна лежала на полке, свернувшись калачиком, и дремала. Василий сидел у нее в ногах. Глядя больше на Татьяну, чем на Василия, пахан сказал:

— Ну что, студент, бережешь спою балерину? Ты честный битый фраер[17]. Будем по корешам! — Ванечка протянул руку. Василий пожал ее. Мир был установлен. Он воцарился после сражения.