Записки прокурора

Олег, чтобы позабавить всех, как-то утром на биваке устроил "торжественную" линейку, поднял на шест тренировочные брюки Пуркача. Ирину Сергеевну эта выходка возмутила... Рузаева произвела на меня не очень приятное впечатление. То ли она не хотела никого обидеть, то ли запуталась, но ее ответы были какие-то неубедительные...

Пуркач, крепкого телосложения, высокий, с буденновскими усами, густой шевелюрой, которую почти не тронула седина, вышел к микрофону в темных очках.

Об истории с брюками он отозвался с улыбкой. Она его не обидела, не задела. Он даже удивлялся, почему Емельянова так болезненно реагировала на безобидную, по его мнению, шутку. Он считал, что после переходов, требующих от всех участников отряда много сил и напряжения, самая хорошая разрядка веселый, непринужденный отдых.

На вопрос Лисикова, знал ли он о маршруте через желоб, Пуркач ответил:

- Первоначально мы выбрали другой путь. Я провел по нему свою четверку. О маршруте через желоб я не знал. Его отыскала сама Емельянова, потому что там, где мы прошли, дорогу преградил камнепад.

И тут разговор зашел о том, какое имело значение время дня для перехода через желоб.

Леонид Леонидович Пуркач утверждал:

- Я считаю, что тот самый желоб можно проходить в любое время дня и года. Местность не опасная для камнепада. Наличие одного камня еще ничего не означает.

У меня возникло ощущение, что мы топчемся на одном месте. Получалась странная картина: Емельянова как будто бы сделала все, чтобы проход через желоб прошел без осложнений. Макаров не мог ослушаться руководителя группы. А несчастье произошло. Кто же виноват?

Не за что было уцепиться. Макаров - крепкий, здоровый молодой человек, в своем уме, трезвый.

Что же произошло на самом деле? Наверное, все-таки эта видимая легкость и погубила его. Как бывает в жизни: опасность настораживает, заставляет собраться, напрячь внимание. А простое, нетрудное может усыпить бдительность. Я не находил другого объяснения случившемуся.

Некоторую дисгармонию внес свидетель Лебедев. Появился любопытный штрих в поведении Макарова.

- Я ничего не хочу сказать плохого об Олеге, но мне кажется, он был не очень смелым парнем.

Такое признание произвело неблагоприятный эффект: по залу прокатился возмущенный гул.

- Какими фактами вы можете подтвердить ваше заявление? - спросил Чернышев.

- У нас с ним была палатка на двоих. И когда мы ее ставили, он всегда старался, чтобы она находилась среди других, а не с краю.

Эти слова прозвучали малоубедительно. Больше доводов у Лебедева не было. Но адвокат вернулся к этому вопросу.

- Вернее, Олег был осторожным, - пришел к окончательному выводу свидетель.

Мне показалось, Лебедев что-то не договаривает. Настроение в зале действовало на него. О подслушанном разговоре между Макаровым и Емельяновой свидетель говорил неохотно. Он чувствовал за своей спиной присутствие Ирины Сергеевны. Вообще получалось некрасиво - влез в чужую тайну.

Сама Емельянова отнеслась к этому на удивление спокойно. Она признала, что этот разговор имел место. Олег погорячился. Буквально через полчаса он извинился перед Емельяновой. И эта размолвка не омрачала их дружеских отношений.

По словам Емельяновой, Макаров уважал ее как руководителя группы, завидовал, что она легко и уверенно чувствует себя в горах. Он мечтал научиться лазить по ним, как "снежный барс" (выражение самого Олега), но сомневался, что это когда-нибудь осуществится. На вопрос Емельяновой, почему, Макаров якобы ответил: "Я сугубо равнинный человек"...

После опроса свидетелей был сделан перерыв. Как ни жарко было на улице, но после душного зала было приятно выйти на свежий воздух.

Через два часа судебное заседание было продолжено. В зале не осталось и четверти людей: обыватель разочаровался в процессе.

Снова и снова говорили свидетели, опять была тщательно допрошена Емельянова.

К концу дня стало ясно, что прения сторон сегодня не состоятся. Так оно и вышло. Назавтра мне предстояло выступать с обвинительной речью сразу после продолжения судебного заседания. Я просидел над своим выступлением целый вечер.

На второй день процесса в зале было очень мало народа. Одна группа расположилась возле родителей погибших, другая - сзади Емельяновой.

Чернышев объявил судебное заседание продолженным и предоставил мне слово. Начались прения сторон.

Я говорил о том, что подсудимая Емельянова была не просто вожаком группы, старшим и опытным товарищем. Она являлась должностным лицом, облеченным правами и обязанностями, взявшим на себя ответственность перед обществом за здоровье и жизнь вверенных ей четырех человек.

На предварительном следствии и в судебном заседании достаточно убедительно была доказана вина подсудимой в трагедии на перевале Шикша. Она сама признает свою виновность. Ее действия, повлекшие гибель Макарова и Барченко, квалифицированы по статье 172 Уголовного кодекса РСФСР.

Учитывая личность подсудимой, характер совершенного ею преступления, я просил суд определить Емельяновой меру наказания - один год исправительных работ.

Я сел. Теперь была очередь Лисикова.