Записки провинциального священника

Была безлунная звездная ночь. Город спал, погруженный в темноту. Лишь кое-где мерцали редкие фонари, и трудно было понять: фонари ли это или опустившиеся на землю звезды.

Так же как и десять лет назад, я стоял рядом с Наташей и глядел в ночное небо. И, приветствуя нас, опять запульсировали загадочные, бесконечно далекие и все же досягаемые небесные светила. И вдруг разом показались четыре блуждающие звезды. Они летели рядом в одном направлении, с востока на запад. На какой-то миг они замерли над нами, а затем устремились в разные стороны, вычерчивая в небе гигантский крест.

— Вот он, Голгофский Крест! — с ужасом прошептала Наташа. — Ты помнишь, что говорила Лада? Он предвещает крестные муки.

— Ныне Страстная неделя.

— Нет, нет, я боюсь другого. Ты можешь сегодня заночевать здесь?

— Я должен вернуться в храм. Мне нужно подготовиться к службе.

— Господи, почему все так получилось? Почему я, любившая в жизни тебя одного, должна жить с нелюбимым человеком, жить отражением единственного мгновения, связавшего мою судьбу с твоею?

— Неужели это не ясно, Наташа? Есть мера человеческих желаний, а у Господа свои планы. И разве была бы ты счастлива со мною здесь, на земле?

— Так в чем же тогда смысл нашей первой встречи и встречи нынешней?

— Первая встреча решила нашу с тобой судьбу, решила так, как угодно было Господу. Вторая встреча принадлежит уже не нам. Она решила судьбу твоего сына.

— Нашего сына, отец Иоанн! Ты его духовный отец. Я хочу, чтобы он был похож на тебя. И он похож на тебя, как это ни парадоксально, даже внешне, чертами лица, манерами, интонациями голоса. Видимо, я слишком много думала о тебе и произошло чудо, вопреки законам генетики. Это очевидно не только для меня, но и для Вадима. Во время наших ссор он говорит, что ты похитил у него все, даже ребенка. Но настоящий похититель, самозванец — это он. Я должна была по праву принадлежать тебе, и мой ребенок должен был быть твоим ребенком. Так ведь оно и случилось! Его второе, настоящее рождение состоялось при твоем участии.

— Ну что ж, мне пора, Наташа.

— Благослови меня, отец Иоанн.

Я перекрестил и поцеловал ее, на этот раз не испытав бросающего в дрожь волнения. Магнетизм Наташи уже не вызывал у меня ответной реакции, не заставлял, как прежде, пульсировать каждую частицу моей души. Она не пыталась протестовать. Ей все было ясно, так же как и мне. Второй раз я уходил от нее, но теперь уже навсегда.

Чувство сожаления и тоски вызывало у меня лишь расставание с маленьким человеком, безмятежно спавшим в детской кроватке. В нем я оставлял часть самого себя. Наташа права — он мой сын, истинный, настоящий, проявление поразительного торжества духовности над биологизмом. Но дело было не только в этом. Экстремальность ситуации, в которой я оказался, предельно обострила мои ощущения, я словно переступил грань, отделяющую настоящий миг от будущего, и увидел то, что скрыто за завесой времени. Передо мной был избранник Божий, спасенный Господом не только по моей молитве, но и потому, что ему уготована от Бога особая судьба. В нем, в этом мальчике, первая поросль, обновленный генотип возрождаемой России.

Я возвратился в храм. Спать не хотелось — слишком сильны были переживания минувшей ночи. Чтобы снять стресс, я сел за дневник — очень помогает. По мере того как анализируешь свои впечатления, придавая им законченную языковую форму, неизбежно происходит процесс их отчуждения, они начинают свою самостоятельную жизнь, уже независимую от нас. В последнее время я испытываю особую потребность в дневнике. К этому побуждает меня не только эмоциональная насыщенность моей жизни за минувший год, но и возрастающая убежденность в том, что завершается какой-то важный цикл моего духовного и физического бытия. Как змея, я должен сбросить старую кожу или, как бабочка, оставить тесный обременительный кокон.

Два часа просидел над дневником, но обычного успокоения не наступило.

Чувствую — что-то нисходит на меня. Возбуждение нарастает с каждой минутой. Пульс лихорадочный.

Боже, что со мной?!

Свет! Море Света! Как легко в нем! Во мне просыпаются неисчерпаемые силы!

Вижу! Так ясно и отчетливо!

Преображение...

 

Председателю Отдела религиозного

                                                                                    образования и катехизации

                                                                                    Московского Патриархата

                                                                                    игумену Иоанну

 

Ваше Высокопреподобие, дорогой отец Иоанн!

Недавно, разбирая архиерейскую библиотеку, я обнаружил в ней любопытный документ -Дневник иеромонаха Иоанна Горского. Вы хорошо знали отца Иоанна, и думаю, что его записи Вас заинтересуют.