Записки психиатра

Меня воспитывала тетка — сестра матери. Была она религиозна фанатически. Рассказывала мне о святых, об их мученическом конце и от меня, маленькой девочки, требовала великого терпения. И что удивительно, доктор, я искренне стремилась к подвижничеству, мечтала о спасении души. Как взрослая, я постилась весь великий пост; не ела в сочельник до первой звезды; выстаивала в страстной четверг все «великое стояние» во время чтения «двенадцати евангелий». Бывало, свинцом наливаются ноги, тошнит, в голове туман, но терплю изо всех сил…

Больная как будто с сожалением вздохнула.

— Я тогда была куда выносливее, чем теперь! Иногда становилось невмочь, но тетка взглянет, нахмурится, и я вскакиваю, начинаю креститься, класть земные поклоны — замаливаю свой грех.

Какими страшными вещами набита была моя голова! По вечерам тетка рассказывала мне о сатане, о его царстве, о всяких его соблазнах, которыми он совращает людей. Я слушала ее с волнением и страхом. И мне так ясно, отчетливо представлялось, как сплетники, подвешенные за языки; обжоры с вырезанной глоткой, неверующие извиваются, горят на медленном огне. Видела я самого сатану, черного, с кровавыми глазами, который протягивает к грешникам когтистые пальцы и хохочет над их мучениями. Или, закрыв глаза, представляла, как ночью по кладбищу бродят самоубийцы, которых не принимает без покаяния земля. И до того мне делалось страшно, что, бывало, и тетя уснет, а я никак не могу спать. Все всматриваюсь в темные углы комнаты, прислушиваюсь ко всякому шороху. Заскребет мышь под полом, ветер распахнет форточку — я глубоко зарываюсь в пуховые подушки. У нас их было много. Дядя был купцом и любил плотно покушать и поспать.

Однажды стою в церкви, смотрю на строгий лик святого. Свечи горят перед ним. Куда ни повернешь глаза, он все смотрит. Шла обедня, пели певчие. Вдруг тетка толкнула меня и сказала: «Клади земной поклон. Выносят святые таинства…»

И вдруг страшно, раздирающим душу голосом закричала какая-то женщина. Я прижалась к теткиному платью. «Молчи, молчи, крести рот… Закрещивай! Это кричит дьявол во чреве кликуши», — сказала тетка. Воющая женщина упала передо мной и заколотилась о каменный пол церкви. Я видела ее перекошенный рот и пену на посиневших губах. Потом тетка мне объяснила: «Каждый может стать кликушей, если согрешит. Дьявол вселяется в грешное чрево; только он не может вытерпеть, когда выносят дары христовы… Тут ему тошно делается, он воет, кричит и об землю бьется. Видела?» В эту ночь мне не спалось. Я, доктор, была очень пытливая, но боялась тетки и никогда ни о чем ее не спрашивала…

Как-то в праздник крещения тетка велела мне принести из церкви «иорданской воды». И надо же было случиться, что я заигралась с девочками по дороге, потом спохватилась, побежала, но обедня уже отошла, — было поздно. Знала, что тетка меня жестоко накажет. Шла домой, а ноги подкашивались. Готова была сделать, что угодно, только бы не встретиться с теткой. Боялась ее страшно. Плелась, сама не зная, куда иду. Вижу — колонка. Люди воду берут. Тут и придумала: быстро наполнила бутылку водой и побежала к дому. Но не вышла моя хитрость. Тетка меня слишком хорошо знала, чтобы не заметить моего волнения. Помню, у меня дрожали ноги, пропал голос и я осипла. На тринадцатом году я солгала в первый раз.

«Покажи воду», — подозрительно сказала тетка и протянула руку за бутылкой. Я не выдержала, расплакалась и сама все рассказала. Представьте, тетка на этот раз меня не побила. Видно, ради праздника. Она только пронзительно поглядела мне в глаза и сказала:

«Согрешила? В великий святой день согрешила обманом и ложью. Дьявол тебе явится!»

Ночью, холодная от страха, я с головой завернулась в одеяло. «Дьявол тебе явится!» — неотвязно звучало у меня в ушах, и я ждала с ужасом, с напряжением ждала — он явится… И вдруг он появился. Черный, с огненными глазами, он плыл по воздуху ко мне. Я крикнула и забилась в судорогах. Потом долго болела. Приходили какие-то старухи, шептали надо мной, крестили меня, отливали водой. Я горела, металась. Мне было все равно, я знала, что дьявол возьмет меня к себе.

Стала выздоравливать, но была еще слаба. Первый мой выход из дому был в церковь. У меня кружилась голова, все качалось.

«Приложись к образу! — скомандовала тетка. — Сейчас вынесут святые таинства. Причастишься».

Поплыл мелодичный знакомый мотив молитвы перед причастием. Сразу вспомнилась кликуша… слова тетки: «Кто согрешит, в того дьявол вселится» и мой крещенский грех. Знаете, доктор, показалось мне, что именно сейчас обязательно должен кто-то закричать.

«Клади земной поклон, дары выносят», — шепнула тетка.