Записки раздолбая, или Мир для его сиятельства

Так что не такой уж и плохой тут мир. И демарш Ричи, в запойном трёхмесячном угаре чудившем так, что эти же девки под лавки прятались, пришлось из деревни «свежак» везти, не укладывался в голове. Это ж насколько скотом надо быть? Эта ситуация скорее исключение, чем правило. Более поздний опыт показал, что и вольные горожанки до благородного тела падки, я почти не встречал сопротивления и ломки. Так что…

Недокатолическая церковь так на всё повлияла? Развитие мира уникальное? Не знаю. Но мне здесь в целом нравилось. Возможно потому, что я оказался в теле графа, а не крепостного увечного конюха, которого порют плёткой три раза в сутки для профилактики? Или девки-подавалки, меняющей бельё, натирающей господ в бане, приносящей пожрать и раздвигающей по команде ноги — всё это входит в её базовый функционал? Да-да, Анабель ещё повезло — очутилась в теле крепостной, но привилегированной.

Намёки вассалов, дескать, сеньору графу неплохо и о женитьбе подумать, а то нехорошо без наследников, игнорировал. Шпынять меня, как в дешёвых сериалах, дескать, трахнул — женись, никто и не думал. И это хорошо, поначалу ждал такой подставы. Так что можно сказать, год я встретил отлично.

Второго Мартиуса приехал муж Рыжика. Чуть-чуть из-за распутицы не успел к празднованию. Разговор с ним состоялся неинтересный и короткий — я пригласил его, «своего любимого зятя», у нас погостить. Зять не отказался. На нас с Астрид, когда мы были рядом, посматривал сквозь прищур, но не произнёс ни слова. Из-за чего упал в моих глазах — я предвкушал хоть какую-то, но битву. Да прям, всё рассказали и донесли в лучшем виде — тут только на вид стены крепкие, а внутри тот ещё гадюшник, все обо всех знают и друг другу треплют. Сам «слился».

Что по нему сказать? Невысокий крепыш, почти на голову ниже меня. На лице шрам. В боях участвовал, нёс службу на границе в молодости — на нашей границе, если что, герцог Бетисский туда своих вассалов посылает. Внешне такой брутальный, такой конкретный пацан… Но внутри — дерьмо.

— Вон он, Виллириэль. Все зовут его Вилли, — шептала Астрид, показывая на эльфа в свите барона Кастильяны. — Десятник стражи, наставник мечного боя. В своём деле искусен, лучше мечника я не видела — все его за это уважают. И вот с этим красавчиком муженёк ночами время и проводит, вместо чтобы супруге своей наследников делать. Сука!.. — Она очень грязно выругалась.

— Забей, Рыжик. Мы тебе получше найдём, — потрепал её по прекрасной головке.

— Как? Как, Ричи, твою мать?

Психанула, убежала. Я пожал плечами. Для дитя двадцать первого века слово «развод» не было даже ругательным. Здесь это был страшнейший позор, на который мало кто решался, даже если очень было нужно. Ладно, придумаем.

Ждать, пока гости разъедутся не стал — они не для того припёрлись, чтобы тут же свалить. Они меня охомутать хотят, дочку в графини протолкнуть — хрен их сбагришь. Тогда я не в себе был, на холодной башне прятался — намёк прозрачный; сейчас не прокатит. А потому четвёртого Мартиуса я, предварительно протрезвев, с утра по-тихому собрался, разбудил отходящего от вечернего возлияния Вольдемара и отдал приказ:

— Готовь полтора десятка своих, поехали!

— Но к-куда? Ричи, зачем? — спросонья и с бодуна не понял он. Греющая ему койку баронесса, которую я так и не попробовал, проснулась, уставилась на меня мутным взором, затем закрыла глаза и снова отключилась. А не так много я и потерял — красивее бабы Яги, но отнюдь не Василиса Прекрасная.

— Я же говорил зачем.

— Но… Второй день Мартиуса! — Он непечатно выразился.

— Четвёртый.

— Четвёртый. А ты!..

— Солдат, труба зовёт! — уверенно похлопал его по плечу. Я сюда попал не для того, чтобы вино пьянствовать и баронеток с баронессами приходовать. — Чем быстрее уедем — тем дольше бог войны нам будет благоволить. Нечего время терять.

Тихая Смерть застонал, но приказ выполнил. Через час полтора десятка воинов ближнего круга стояли у конюшни, держа боевых скакунов за узду. Слуги навьючивали на грузовых коней припасы на неделю пути — кроме овса, овёс всё же раздобудем по месту. Вид у всех был жалок, рожи распухшие, но держались парни молодцом — возлияния для бравого гвардейца дело привычное. Сумки, кроме еды, собрали заранее — несколько дней на подготовку было, так что я не переживал, что что-то забудем. Как в воду глядел. Самый помятый был Ансельмо — его наглую рожу тоже решил взять с собой, хотя он умолял оставить. Плохо верховую езду дескать переносит. Нефиг, сеньор будет жопу седлом мять — и холоп не треснет. Неча их расслаблять; уступишь в малости — потом ноги свесят. А в каретах пусть изнеженные барышни ездят. Да такие как барон Кастильяна, эльфолюб чёртов. Он, сука, в карете приехал, больше недели добирался (напомню, его жена верхами за три с половиной дня примчалась, их кавалькада с дюжину коней загнала — мне уже отчитались, слава богу что весна и сменные лошадки у крестьян по дороге свободные были).