Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб

А на главной городской площади, недалеко от апартаментов наместника области, уже разворачивали свои лавки купцы, крестьяне суетливо выкладывали свой товар из повозок и корзин, стараясь расхвалить его громче соседа, чтобы быстрей и выгодней все распродать. Ремесленники по-деловому, но тоже быстро расставляли свои изделия, отчего площадь становилась похожей на пестрый, расцвеченный множеством красок ковер.

Люди продавали и покупали, обменивали товар на товар, спорили, торговались, ругались, любезно беседовали, посылали проклятия, молили небо об удаче. Все это полностью занимало их. Каждый был занят своим делом.

Никому не было дела до молодого человека, который ничем не выделялся в этой многоликой и многоголосой толпе. Никому, кроме одного из многих людей, находившихся на площади. Этот человек умел рассчитывать действия других, и поэтому, увидев молодого лекаря среди множества входящих на центральную площадь, он по-кошачьи сощурил глаза, улыбнулся чему-то своему и уже не отрывал своего цепкого взгляда от того, кто сейчас интересовал его больше всех на бескрайних просторах Поднебесной.

Прячась за людскими спинами, но не теряя У-Пу из виду, он следил за тем, куда тот направится. Этим хитрым и расчетливым человеком с цепким взглядом был Меченый.

Придя в себя и отлежавшись после той страшной битвы на поляне, он обнаружил своего начальника без признаков жизни. Двое воинов также были мертвы, а двое оставшихся в живых сильно искалечены. Вернее, они перестали быть воинами из секретного отряда телохранителей, одним своим названием наводивших страх на всю эту недовольную порядками Поднебесной чернь. Эти двое калек больше никогда не смогут занять место в воинском ряду.

Обыскав поляну, Меченый нашел нож, принадлежавший Бородатому, повертел его в руках и спрятал в складках своего халата.

Разговор с главой Небесного совета был тяжелым и унизительным. Меченый безмолвно выслушал справедливые обвинения в некомпетентности, против которых у него не нашлось возражений, что делало оскорбительные упреки особенно обидными. Ему было известно, что спасти его может только одно: он должен найти У-Пу, разделаться с этим искателем истины, завладеть его записями и инструментами Хуа-То. Тогда у главы Небесного совета будет еще одна возможность чужой кровью утвердить свое влияние в покоях капризно-изменчивого властителя. А Меченый сможет положить в свой тайник еще горсть золотых монет, несколько слитков серебра и, наконец, получить долгожданный пояс с серебряной пряжкой, открывающий перед ним новые возможности, новые горизонты власти.

У-Пу, расспросив, где находится дом Чжан Чжун-Цзы, пробрался через площадь и отправился в указанном направлении. Человек со шрамом на щеке, кинжалом в складках халата, злобой и жадностью в сердце незаметной тенью скользил за своей жертвой.

Чжан Чжун-Цзы вернул У-Пу амулет из серого камешка с цветными вкраплениями и поручил одному из своих помощников отвести У-Пу в отведенные для него покои, состоявшие из двух небольших, но изящно обставленных комнат, где царила гармония чистоты и порядка. Следить за тем, чтобы У-Пу ни в чем не испытывал затруднений, должна была Лю-Ань, сирота, дальняя родственница хозяина дома. Ее большие глаза, почти всегда прикрытые длинными ресницами, замечали малейшие изменения в поведении У-Пу, и он часто ловил себя на мысли, что Лю-Ань предугадывает почти все его желания.

Два новых рождения луны У-Пу встретил в доме Чжан Чжун-Цзы, совершенствуя свои представления о внутренних болезнях, рассказывая гостеприимному хозяину и его ученикам о методах лечения, предложенных Хуа-То, о его знаменитой гимнастике, демонстрируя комплексы специальных упражнений. А Меченый все это время следил за тем, что происходило в доме врача, продумывая свой план, следя за распорядком жизни этих бунтовщиков, этих врагов власть имущих, нарушающих устои мира сего.

Знаменитый терапевт научил У-Пу определять пульс по колебанию нитки, один конец которой был привязан к запястью больного, а второй должен был держать в руках врач. По тому, как при легком натягивании вибрировала нить, опытный врач мог определить характер пульса и установить сущность болезни и ее причину. Это было сложное и тонкое искусство, освоить которое У-Пу смог лишь благодаря уже имеющимся у него знаниям о диагностике пульса и огромной работоспособности, постоянно подкрепляемой интересом и любовью к избранному искусству врачевания.

По вечерам, проделав комплекс гимнастики и умывшись, У-Пу отдыхал в саду, проводя время в беседах с людьми, ставшими ему близкими, или мечтал, глядя в бескрайние просторы небесного купола и стараясь представить людей, которые после него еще более разовьют искусство врачевания. Часто собеседницей У-Пу в эти вечерние часы была Лю-Ань…

У-Пу не знал и не мог знать, что почти через тысячелетие после него другой знаменитый врач из многочисленной когорты медиков Китая – Сун-Сы-Мяо – продемонстрирует вершины владения методом пульсовой диагностики.