Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб

…В завершающей трети XX века большую часть секретной партийной работы курировал Борис Николаевич Пономарев – практически единственный оперативно-кадровый сотрудник секретных партийных структур, дошедший до Политбюро ЦК КПСС. Даже будучи выведенным из состава Политбюро ЦК и состава ЦК в конце 1980-х годов, он до самой смерти в 1995 году сохранял аппарат на Старой площади и в Институте марксизма-ленинизма (нынешний РГАСПИ), продолжая курировать людей, многих из которых при возвращении на родину в СССР мог опознать только он лично…

Каждый защищал Родину на своем участке невидимого фронта…

Что двадцать лет? Всего частица века,
Чтоб жизнь принять. И я ее приму.
Приму за тех, кто сгинул в одночасье,
Приму за тех, кто нас учил всему,
Приму за веру, счастье и несчастье.
Ведь это жизнь моя! И я ее приму!

Вот первый раз в бою взведен курок,

И первый раз стреляю в человека.
Кому из нас отмерен больший срок?
Кому из нас уйти сейчас, до века?

Упал товарищ, старший поражен,

А автомат его – в моих руках спасенье.
И лезть не стоит к смерти на рожон,
Но как в руках своих унять волненье?

И с той поры уж два десятка лет

Я бой веду во сне, и все же стыдно,
Что на немой вопрос мне не найти ответ,
Как выжил сам, а смерть друзей обидна.

Товарищ молча встал и получил

Свинцовый град, что мне был предназначен.
Седой старик нас в школе так учил,
Но жизнь не смерть и тоже что-то значит.

Боекомплект давно истрачен по врагу,

И страх в коленях, и мороз по коже…
И снова в бой во сне двадцатый год бегу,
Как будто сам себя забрал в заложники.

Струится кровь, во рту железа вкус…

Мне добежать не суждено, как видно,
Боль – как змея, а ненависть – мангуст,
Укусов нет, следов борьбы не видно.

Последний магазин длиною в жизнь

Уж вогнан в рукоять – затвор на старте.
Ну кто живой? Попробуй покажись
Весенней крысе, что родилась в марте…

И врач не может вынуть пистолет

Из рук твоих – они как будто спящи,
В глазах – туман, в сознании ответ,
Что ты готов для жизни настоящей.

Цвет белый тишины и запах лазарета,

И боль бинтов, и радость свежих швов.
Ты пережил, ты прошагал сквозь это —
И лишь теперь способен на любовь.

Мы ценим жизнь, когда ее теряем,

Как умираем – только наяву,
И боль утрат так остро ощущаем,
Как мячик, закатившийся в траву.

Он был сейчас, но мы его не видим,

Он где-то здесь, найдется, может быть…
Мы просто любим, просто ненавидим,
Порой не можем мелочи простить.

И в девятнадцать – выстрел в человека,

А в тридцать девять – память по нему,
Что двадцать лет? Всего частица века,
Чтоб жизнь принять. И я ее приму.

Приму за тех, кто сгинул в одночасье,

Приму за тех, кто нас учил всему,
Приму за веру, счастье и несчастье.
Ведь это жизнь моя! И я ее приму!

20.05.1999

Прозрение…