Записки разведчика

Наша группа оказалась вновь отрезанной от главных сил. Где штаб и остальные подразделения? Что с ними? Где комиссар Руднев, пославший нас в бой? Все это оставалось не известным для нас.

Простившись с одинокой могилой Шульги, мы спустились с горы, пересекли дорогу из Ослав Белых на Яремчу, углубились в лес и лишь тогда останови лись на отдых, в котором особенно нуждались раненые товарищи. Стоило удивляться, сколько героических усилий потребовалось от Тони и Николая Соловьева, скакавшего на одной ноге, чтобы пройти около десяти километров и забраться на высокую гору. Только непреодолимая жажда жить и бороться заставляла их идти. В лесу их покинули силы.

ОТ КАРПАТ ДО ПОЛЕСЬЯ

Ночь провели в поисках свободных путей на север, где, по нашим предположениям, находились главные силы. Тщетно. Все дороги перекрыты. 

На рассвете группа возвратилась в горы южнее Бани Березовской. Перед нами встал вопрос: что делать? Радиостанции нет. Из двадцати восьми человек трое раненых. Медикаментов нет. Куда податься?

– Надо выждать пару дней, — сказал Кульбака. — Противник успокоится. Ребята отдохнут, а тем временем разведчики разыщут отряд.

Согласились с предложением. Однако противник не позволил нам спокойно передохнуть. Утром 5 августа группе пришлось вести бой с немецкой разведкой. Мы начали маневрировать по лесам и горам. Шесть суток, не зная сна и покоя, провели в непрерывном движении и стычках с мелкими группами противника. И лишь на седьмые сутки Гапоненко с отделением сумел увести фашистов по ложному пути, а затем ускользнуть и присоединиться к нам. В этот же день в четырех километрах северо-западнее Космачей мы встретились с тремя ротами, которые возглавляли Павловский и Горкунов. С ними были сын комиссара Радик и Константин Васильевич Руднев. Партизаны обрадовались и кинулись к Радику с вопросами:

– Где комиссар? Почему не видно Семена Васильевича?

Каждый считал, раз Радик здесь, значит, комиссар тоже с этой группой.

– Мы думали, он с вами… Нет комиссара, — ответил Радик. Он пристально рассматривал окруживших его партизан, не веря, что и среди нас нет отца.

Это и для нас был тяжелый удар. Хотелось верить, что Семен Васильевич жив, найдется и вновь засияет его приятная улыбка, при виде которой веселее становится на душе… Товарищи подбадривали Радика, одновременно успокаивая и самих себя.

– Жив комиссар. Найдется отец! Разве такой человек может пропасть!?

– А где Сидор Артемович, Борода, Базыма, Панин, остальные роты? — спросил я Костю Руднева.

– Живы… Ковпак легко ранен.

– Где они сейчас? Скажи, что произошло?

– Когда не удалось прорваться на Ославы Белые, Ковпак приказал повернуть на восток, — начал рассказывать Костя. — Повернули, прошли по берегу реки, забрались на горы. На горе Дусь собрались все, кроме вашей группы и комиссара. Яков Григорьевич сказал, что в последний раз видел комиссара возле шоссе недалеко от мостика…

– Там и мы его видели, — вставил Гапоненко.

– Панин уговаривал отойти влево, но он не согласился, — продолжал Костя. — Послали разведку, но возле мостика уже хозяйничали немцы… Мы надеялись, что Семен Васильевич прорвался с вами. Противник подбросил свежие силы из Коломыи и Ярем-чи и снова окружил нас. Тогда командование приняло решение выходить мелкими группами. Создали шесть таких групп. Командирами назначены Ковпак, Вершигора, Павловский, Лисица, Матющенко и Брайко. Оставшихся там разведчиков распределили в три группы. Отделение Феди Мычко ушло с Ковпаком. Ребята взвода Гапоненко – с Вершигорой, а мы попали к Павловскому… Каждой группе определили маршрут. 6 августа разошлись в разные стороны, чтобы сбить с толку противника и заставить его распылить силы…

Слушая рассказ Константина Васильевича, я вспомнил Вершигору. Он еще на Синичке предлагал осуществить прорыв блокады мелкими группами, а затем соединиться в назначенном месте. Советовал действовать по принципу партизанского отряда Дениса Давыдова в войне с французами в 1812-1813 годах. Тогда предложение Вершигоры не приняли. Еще надеялись прорваться всем соединением…»

Вечером, по приказанию Павловского, я с группой разведчиков перебрался на соседнюю гору и выставил посты на тропах. На полонине приютился небольшой, в несколько домиков, хуторок. Гуцулы приготовили нам ужин. Впервые за две недели разведчики по-человечески поели.

После проверки постов часам к двум я вернулся к сараю, где отдыхали свободные от дежурства товарищи. Вдруг поляну осветила ракета, и на тропе, по которой мы пришли, вспыхнула стрельба. Прибежал Осипчук и доложил, что противник отрезал нас от рот. Стрельба продолжалась. Разбуженные боем жители убежали из хутора. Когда отошли все посты, я отвел группу из поляны…

Группа снова оказалась изолированной, теперь уже на длительное время. Настал период скитаний, жертв и неисчислимых бедствий. На каждом шагу нас подстерегала опасность.