Записки рецидивиста

— Ну, начальник, я на тебя удивляюсь. Я ведь тоже не «Матросов» (самоубийца). Да мне ли тебя учить? Ну, дерни ты свою местную босоту (мелких воров) и шелупень и крути их. Во-первых, при деле; во-вторых, с чистой совестью кушаешь государственный хлеб, причем с маслом и икрой. А через полгода бросаешь своих «волкодавов» по моему следу. Тебе же, начальник, в конце концов за блестяще проведенное расследование, смотришь, и очередную звездочку досрочно на погон кинут, — сказал я свою версию.

— Да, Пономарев, артист ты и комбинатор великий, однако. Остап Бендер так тебе и в «шестерки» не годится, — сказал, усмехнувшись, начальник милиции. — Вижу, я тебя недооценил. Но это дело поправимое.

— Ладно, начальник, бывай. А то мне идти еще работу искать. Волка ноги только и кормят. Но ты, начальник, всё же подумай, что я сказал. Буду теперь часто к вам на отметку приходить. Так что свидимся еще, — сказал я напоследок и вышел из кабинета.

В раздумье дошел я до небольшой площади, стал между универмагом и гастрономом. Стою, глазею по сторонам. Заметил, как на меня «кнокает» (смотрит) высокий чернявый парень лет двадцати пяти. Он увидел, что я его заметил, подошел, спросил:

— Что стоишь?

— «Кобылу ищу» (занимаюсь бесполезным делом), — ответил я.

— Сидел? — сразу сообразил парень.

— Да уж довелось. А что, видать? Ты это, парень, «натурально рюхнулся» (правильно догадался).

— А я смотрю: лицо знакомое. Думаю, где видел? Вспомнил, часто вижу на доске возле милиции, — улыбаясь, сказал парень. Если память мне не изменяет, Пономарев фамилия, Дим Димыч?

— Точняк.

— Ну, а меня Юра Алехин зовут, — сказал парень и протянул мне руку.

— Вот и познакомились, — ответил я и пожал протянутую руку.

— А где сидел, Дим Димыч?

— Да где я только не сидел. Третий день, как с Яшкуля «откинулся» со строгого, до этого на «особняке» в Мордовии на «десятке» сидел, а до этого… В общем, долго рассказывать. Ты мне, Юра, лучше скажи, где тут у вас на работу можно устроиться, а то я не знаю. Куда ни пытался, везде облом, не берут, боятся мудаки, как только на ксивы глянут.

— Нет проблем, — сказал Юра и тут же окликнул какого-то мужика лет пятидесяти. — У вас, Михалыч, как там, в нефтеразведке, на работу можно устроиться?

— Да, — ответил мужик. — Сейчас помбуры, знаю, нужны были, дизелисты.

— Дим Димыч, сейчас автобус будет «тройка», садись на него и езжай, успеешь еще, контора до пяти работает. Где выходить, спросишь у шофера, — сказал Юра.

Подошел автобус.

— До встречи, Юра, — сказал я парню, прыгнул в автобус и уже из него крикнул: — А ты, Юра, покрутись здесь на площади. Я вернусь, так вмажем с тобой за любой исход моего дела.

— Удачи тебе, Дим Димыч. Я здесь буду ждать, — ответил Юра.

Я ехал и думал: «Ладно, сделаю еще закидон, а там видно будет. Не получится, так придется опять идти на большую дорогу „шерсть сдирать“. А что делать? Быть или не быть? — сам себе я задал этот риторический гамлетовский вопрос и сам же на него ответил: — Быть! А если я чего решил, выпью обязательно…»