Записки риелтора, или Нас всех испортил квартирный вопрос

— Тогда вам повезло. Комиссия у нас два раза в месяц, очередная будет послезавтра, в среду. Но у вас не хватает одной справки. Если идет ухудшение, нужна справка из детской комнаты милиции о том, что дети не состоят там на учете. Донесите ее завтра, зайдите ко мне в неприемное время. Тогда попадете на комиссию.

Инспектор была сама любезность. Конечно, она меня не помнила — агентов через РОНО проходят многие сотни, если не тысячи. Но я помнила ее хорошо. Немало часов я отсидела в очередях в РОНО этого района, насмотрелась на плачущих родителей, получавших отказы, на агентов, вылетавших из ее кабинета в истерике, на возмущение людей, с которых требовали все новые и новые справки, разваливая сделку просто потому, что успевали пройти все сроки.

Мы с Ниной помчались в отделение милиции. По дороге я забежала в магазин. Идти в присутственные места даже за самой простой справкой лучше во всеоружии — с коробкой конфет в сумке. Она может и не понадобиться, но лучше, чтобы она там была. Войдя в отделение милиции, мы уткнулись в закрытую дверь детской комнаты, на которой было указано время приема: понедельник, с 9 до 13 часов. Мы с Ниной переглянулись. Не везет так не везет. Ждать неделю мы не могли. Я решительно постучала в дверь. Через некоторое время в замке повернулся ключ, и в коридор выглянула девушка в форме.

— Что вы хотели? — спросила она нас. Ее палец уже тянулся к табличке с указанием приемного дня.

— Виноваты, — упреждающими темпами согласилась я. — Знаем, что приема нет. Но нам нужна ваша помощь. Положение у нас безвыходное. Смертельно раненого кота может спасти только глоток керосина. Только вы можете нам помочь.

— Проходите, — кивнула нам девушка.

В кабинете обнаружилось еще два человека — такая же молодая сотрудница, перебиравшая за столом бумаги, и начальница — дама средних лет, посмотревшая на нас с ожиданием.

— У нас квартирная сделка. Комиссия завтра, с нас требуют справку о том, что дети не состоят у вас на учете. Пожалуйста, — сказала я и замолчала, глядя на начальницу.

— А почему вы так уверены в том, что они у нас не состоят? — спросила она, ехидно улыбаясь.

Я обомлела. Действительно, а почему я так в этом уверена? Пару раз, придя на просмотр заранее, я натыкалась на Нину, пившую на кухне пиво вместе с Ваней, которому в то время еще не исполнилось четырнадцати. Вместо нормальной закуски на столе обычно лежала всякая гадость — снетки, соленые сухарики и прочее. Сцена выглядела вполне привычной для них. Что я знаю о других сторонах их жизни?

— У нас такие замечательные дети, что ни на каких учетах они состоять не могут, — твердо заявила я, делая хорошую мину при плохой игре. И добавила, доставая из сумки коробку конфет: — Вы уж на нас не сердитесь за вторжение в неурочное время. Девочки, это вам к чаю. Или к кофе.

Красивая коробка произвела впечатление.

— Маша, ставь чайник, — скомандовала начальница. — А вы заходите через час. Будет вам справка, но только если вы действительно хорошие.

Справка была получена и отнесена в РОНО. На следующий день мы явились на комиссию.

Комиссия проходила в актовом зале здания администрации района. За столом в президиуме сидели дамы, принимавшие решения о вашей судьбе. Желающих получить вожделенную справку приглашали по очереди на рассмотрение их вопроса. Холл перед входом в актовый зал был забит народом. Многие были с детьми — если ребенок старше одиннадцати лет, он обязан лично явиться к инспектору и на заседание комиссии. У некоторых дети были совсем маленькие — их не с кем было оставить дома.

Прошел час, потом второй. Плакали уставшие малыши, взрослые сидели в напряжении. Вызвали мужчину, сидевшего рядом с нами. Он встал и направился к двери. На середине холла он остановился, неловко взмахнул руками и, рухнув на пол, забился в судорогах. У него начался эпилептический припадок. Из прикушенного языка хлынула кровь, заливая все вокруг. Матери бегом уводили детей подальше от этого зрелища. Кто-то побежал вниз на вахту вызывать скорую. Случайно оказавшийся в очереди врач оказывал больному первую помощь. Высунувшаяся из двери актового зала дама округлила глаза от ужаса и скрылась, захлопнув за собой дверь, как кукушка в часах. Приехала скорая, мужчину унесли, пол в холле вымыла срочно прибежавшая уборщица. Прием продолжался. Наконец вызвали Нину. Мы вместе вошли в зал.

— А вы кто? — обращаясь ко мне, спросила председатель комиссии.

— Я агент.

— Выйдите отсюда вон, — безапелляционно скомандовала она.

Я вышла. Инспектор, сидевшая сбоку от президиума, проводила меня взглядом. Агентов на такие заседания, как правило, не пускают.

В холле я простояла не более пяти минут. Дверь со стуком открылась, из нее выскочила секретарь комиссии.

— Где агент? — пронзительно спросила она.

Я вышла вперед.

— Заходите! Вас приглашают.