Записки Римского клуба

В конце концов выбор был сделан в пользу предложенного австрийским правительством Лаксенбургского замка под Веной. Этот дворец, построенный в стиле барокко в конце восемнадцатого века императрицей Марией Терезой, служил в прошлом летней резиденцией и охотничьим домом семьи Габсбургов. Теперь, заново отреставрированный, он был готов служить высоким, устремленным в будущее замыслам семьи человечества. В 1972 году в Лондоне состоялось торжественное собрание, посвященное официальному созданию Института, и я счастлив, что считаю себя к этому причастным.

Сейчас Институт располагает годовым бюджетом, превышающим три миллиона долларов – приличная сумма, если расходовать ее разумно, – и «критической массой» ученых, представляющих научные направления многих стран, что дополняется также теми связями и контактами, которые Институт установил с научными учреждениями во многих районах мира. Работы ведутся по девяти крупным проектам, взаимосвязанным и пересекающимся друг с другом и образующим единую систему, постоянно анализируется взаимное влияние результатов, полученных в рамках отдельных проектов. Институт отказался от первоначального намерения направить основной акцент на исследование проблем лишь «продвинутых», развитых обществ, в его программу включен сейчас ряд вопросов более широкого характера, в частности работы по глобальному моделированию. Институтом был проделан глубокий, аргументированный обзор и дан анализ двух основных проектов Римского клуба.

Я еще раз хочу подчеркнуть, что испытываю глубокое удовлетворение от участия в выдвижении идеи и создании этого необходимого центра сотрудничества между людьми, центра, основные цели которого направлены на отработку, апробирование и совершенствование наиболее передовых современных исследовательских методов.

Нет сомнений, что ИИАСА будет и дальше расти, а вместе с тем будет все более очевидной полезность проводимых в нем исследований. Однако я вполне отдаю себе отчет, что посредством и с помощью всех этих методов мы можем исследовать лишь отдельные грани окружающей действительности и частично подготовиться только к отдельным проявлениям ее бесконечно сложных и многообразных изменений. И если мы хотим постигнуть суть основных проблем, стоящих перед человечеством, нам необходимо развивать и другие направления исследований, другие подходы и способы проникновения в тайны современного мира.

«Перед бездной»

Конечно, создать «Аделу», организовать ИИАСА или даже несколько досадить многонациональным компаниям – занятия весьма интересные и, надеюсь, далеко не бесполезные. Однако этих и подобных им начинаний явно недостаточно для того, чтобы схватить, так сказать, мировую проблематику за шиворот и объясниться с ней начистоту. Поэтому я все время продолжал искать каких-то иных путей и подходов и все больше акцентировал в своих выступлениях вопросы, связанные с мировым порядком и необходимостью глобального планирования.

Я начал общаться с новыми людьми, не принадлежащими к моему прежнему окружению, – энергичными, опытными служащими международных организаций, пытающимися обеспечить хоть какое-то единство разобщенных наций под эгидой «Объединенных Наций», или учеными, которые умудрялись на простом и доступном языке рассказывать о сложных концепциях, доказывающих существование границ человеческого знания. Разумеется, я не мог не восхищаться их благородными стремлениями и глубокими знаниями и в то же время поражался отсутствию у них перспективного видения происходящего и его возможных последствий. Основная часть проводимых в мире исследований в области естественных и социально-политических наук направлена на то, чтобы снять отдельные преграды, мешающие дальнейшему продвижению вперед, или пролить яркий свет на доселе темные уголки человеческого познания; все это чрезвычайно важно и полезно, однако не помогает выяснить самого важного – смысл, направление и силу того вихря, в который оказалась ввергнута современная жизнь.

Любовь к деталям и способность выдвинуть их на передний план часто мешают видеть вещи в более широком контексте. И это главный упрек, который я считаю правомерным предъявить сегодня старейшей и самой заслуженной футурологнческой школе, французской школе будущего Гастона Берже и моего учителя Бертрана де Жувенеля. Одна из причин неустойчивости современного общества как раз в том и состоит, что эта школа дала слишком много узких специалистов и аналитиков, но не породила людей, способных к синтезу и обобщенному, целостному видению.