Записки Римского клуба

Предполагалось, что концептуальные основы проекта будут прорабатываться и развиваться по мере его продвижения. В предварительном же докладе Озбекхан лишь стремился «разработать первоначальную, грубую модель – или несколько моделей, – которая в общих чертах отражала бы динамику мирового развития, в надежде, что такая модель позволит выявить наиболее важные компоненты системы и самые опасные (с точки зрения будущего) взаимосвязи между ними». Исходя из этого предположения, можно попытаться, считал он, «сконструировать некую нормативную, общую картину развития событий и потом выяснить, каково должно быть ее действительное содержание, то есть какие она предполагает или влечет за собой акции и последствия в политической, социальной, экономической, технической н общественной сферах».

В общем и целом этот подход представлялся мне вполне разумным. Цель, которую поставил перед собой Озбекхан, была направлена на то, чтобы, прежде всего, достигнуть более высокого уровня понимания истоков той болезни, которую переживает сейчас мир, затем более четко сформулировать суть проблемы п ее возможное решение и уж потом, наконец, попробовать определить, какие конкретные действия и политические решения нужны для того, чтобы выправить общее положение человеческой системы. Если бы мы смогли достигнуть этой цели, то успех нам был бы обеспечен. Оставалось только выяснить, насколько она осуществима. Кроме того, мы не были уверены, что, даже если нам удастся привлечь к работам лучшие умы, мы сможем завершить в разумные сроки все намеченные этапы исследований.

В течение нескольких месяцев Римский клуб занимался всесторонним обсуждением всех этих вопросов. И по мере того, как росли наши сомнения в возможности осуществить проект, увядала п его новаторская привлекательность. Создание первой модели, описывающей развитие мира, уже само по себе представляло поистине грандиозную задачу; однако мы собирались пойти еще дальше. Предполагалось заложить в модель ряд целей, с тем чтобы в результате получить некоторые индикаторы тех альтернативных политических решений и действий, которые могут обеспечить их достижение. Мы считали, что осуществление всех этих амбициозных планов потребовало бы такого прогресса в искусстве системного анализа, который еще и предугадать было невозможно. Понимая, видимо, и это, никто так и не взял на себя финансирование проекта со столь неизвестным исходом.

Мне было крайне грустно видеть, как на моих глазах погибает еще не родившийся проект. Возможно, Озбекхан был слишком уж нетерпелив. Это напомнило мне историю одного восточного правителя, который тоже очень спешил с осуществлением своих намерений. Ему удалось убедить мулл разрешить женщинам ходить без паранджи и уговорить купцов согласиться на увеличение налогов, чтобы провести в городе канализацию. Но в спешке он объявил оба эдикта одновременно. Результат был весьма печален: муллы осудили повышение налогов, а купцы взбунтовались против того, чтобы женщины сняли паранджу. И все осталось по-прежнему – за исключением того, что правитель потерял трон.

* * *

В июле 1970 года, после неудавшейся попытки Озбекхана, Римский клуб приступил к работам, которые привели впоследствии к широкоизвестному докладу о Пределах роста. Здесь, однако, было бы небезынтересно вкратце рассказать о том, что происходило с самим Римским клубом после завершившегося в Альпбахе подготовительного этапа. За это время между нами была достигнута договоренность относительно нескольких хотя и неписаных, но достаточно жестких установок.

Римский клуб оставался немногочисленным – не более 100 членов, – что должно было способствовать хотя бы минимальным постоянным контактам друг с другом – правда, это не всегда легко осуществлять и при таком количестве. Он должен быть не организацией – в мире и так уже достаточно всякого рода организаций, и вовсе необязательно пополнять их число, чтобы в случае необходимости иметь возможность обратиться к одной из них. Он должен существовать на собственный, пусть даже скудный, бюджет, чтобы ни в какой степени не зависеть ни от каких источников финансирования. Он должен быть действительно транскультурным – обращаться ко всем возможным научным дисциплинам, идеологиям и системам ценностей, не связывая себя ни с одной из них. Он должен быть не политическим, в том смысле, который я поясню далее.

Он должен быть по-настоящему неформальным и способствовать самому свободному обмену мнениями между его членами. И наконец, он должен быть готовым к тому, чтобы исчезнуть, как только в нем отпадет необходимость: нет ничего хуже идей или институтов, которые пережили собственную полезность.