Записки русского бедуина

Дух поэзии все еще прорывается у немцев даже в прозе жизни. Вот надпись, предупреждающая о том, что незаконно припаркованные автомобили будут эвакуированы за счет владельцев: «Widerrechtlich abgestellte Wagen werden kostenpflichtig abgeschleppt». Я чувствую, что она вызывает в моей памяти что-то величественное. Ну конечно:

… Lenkte damals seinen goldnen Wagen
Helios in stiller Majestaet.
Widerrechtlich abgestellte Wagen
Werden kostenpflichtig abgeschleppt.

Да это же «Die Goetter Griechenlands», сочинение Фридриха Шиллера:

Золотою колесницей правил
Феб себе во славу и почет.
Незаконная парковка против правил
Штраф с эвакуацией влечет.

В отличие от духа поэзии дух иронии за двести лет заметно повыветрился. Важнейшие житейские установки сегодняшнего дня могут быть представлены в нескольких словах и понятиях: ein bisschen Geduld; sparen; geniessen; viel Spass! direkt vom Fass. (По-русски я передам это, пожалуй, так: немного терпения; сэкономим; повеселимся; бочковое пиво.)

Что меня больше смущает — это немецкая как бы народная музыка, этот неизменный разухабистый маршик, в котором решительно нет ничего, что напоминало бы о музыке великих немцев. Она сопровождает муниципальные, а иногда корпоративные праздники. Ее, как правило, подают с пивом, шляпами, украшенными перьями, и трахтом (традиционный региональный костюм). Такого рода праздники нередко показывают по телевизору. О вкусах не спорят (особенно с народами), но все-таки это странно для страны, в которой десятки тысяч домов выстроены в безупречном стиле. Обнадеживает то обстоятельство, что в магазинах, ресторанах, кафе — там, где музыку включают для своего и посетителей удовольствия, а не потому, что таковы соответствующие случаю традиции, — это народное достояние не услышишь. Великую немецкую музыку там тоже не услышишь — да и не место. Но ее крайне редко услышишь и где бы то ни было, помимо концертных залов. В Америке я чаще слышал ее несущейся из домов.

В Ганновере меня пригласили на постановку «Фиделио». Увидеть постановку этой оперы в Германии было тем интересней, что в свое время меня чуть не отправили из студентов в солдаты за доклад, в котором я среди прочего цитировал письмо автора «Будденброков» и «Доктора Фаустуса»: «Какая нужна была бесчувственность, чтобы, слушая «Фиделио» в Германии Гиммлера, не закрыть лицо руками и не броситься вон из зала!»

Друзья мои — это было бездарно! Ни крупицы здравого смысла за вымышленным предлогом осовременивания. Я, пожалуй, осмелюсь утверждать, что немцам превосходно удаются вещи без затей или с минимальными затеями. Например, в Берлине я был на превосходнейшей «Волшебной флейте». Затея была лишь одна — свет. Его было много, — словно по знаменитому завету, — и он был верный: праздничный, но не навязчивый. Как только немцы не удовлетворяются простотой и пытаются подпустить что-нибудь эдакое, получается скверно.

Такое впечатление произвел на меня и их павильон на всемирной выставке 2000 года — в том же Ганновере. Мне казалось интересным посетить хотя бы одну всемирную выставку, и ее привязанность к смене тысячелетий выглядела многообещающей. Огромный немецкий павильон строился на мотиве лабиринтов, причем, чтобы попасть из одного лабиринта в другой, нужно было стоять и ждать, пока тебя туда в надлежащий, по замыслу устроителей, момент пустят. Первые отсеки не сулили ничего интересного, и у меня не было охоты на каждом тридцатом шагу останавливаться и ждать — весь мир был на этой выставке! Я ушел и порадовался за итальянцев, которые изысканно и элегантно представили Италию страной великих изобретателей и физиков, от Леонардо и Галилея до Маркони и Ферми. Не меньше я порадовался за французов, которым удалось прочувствовать и показать романтическую сторону современной цивилизации, за китайцев, которые, подчеркнув свою устремленность в будущее, выставили себя великой космической державой, и за многих других. (В российском павильоне главным экспонатом был портрет нового президента; он смотрел на посетителей по-доброму и обращался к ним со словами приветствия.)

У немцев загадочные отношения с юмором. Людей остроумных в повседневном общении предостаточно, но считается общепризнанным фактом, что немцы не снимают смешных комедий.

Вообще же немцы понятны и похожи на нас. Они не голосят: «Вау!» Их мимика и жестикуляция нам совершенно привычны. На днях я чем-то разочаровал едущего за мной немца и в зеркальце машины вижу, как он всплескивает руками — точь-в-точь как сделал бы я.