Записки русского экстремиста

О. Я думаю, то, что вы имеете в виду, связано не с перемещением населения «туда-сюда», а с въездом в Россию. Это громадный процесс, который продолжается уже несколько десятилетий. Вот в журнале «Москва» публикуются работы социолога Андреева, в которых много интересных цифр. Например, там говорится, что за последние 50 лет количество грузин в РФ увеличилось в 3 раза, а азербайджанцев — в 8 раз, в то время как население за эти 50 лет выросло примерно на 35 процентов, а количество русского населения падает. У нас нет ни эффективного контроля над иммиграцией, ни какого-то ее планирования, а вообще сейчас даже в принципе невозможно говорить о национальности иммигрантов. Ведь у нас же у самих в паспорте отменена графа «национальность». Как же нам разделять разных иммигрантов, если невозможно отличить, например, русского от узбека? Вопрос заключается в том — нужно ли? Вот либералы говорят, что не нужно различать. Я думаю, что, безусловно, въезд к нам людей очень существенно зависит от того, в какой культуре, в какой традиции эти люди выросли, и в языковой, и в религиозной, и в чисто культурной. Конечно, с точки зрения интересов русского народа лучше было бы, если бы те 20 миллионов русских, которые остались вне России, отстаивали там свою русскую индивидуальность. Но ведь для этого им нужна хотя бы минимальная поддержка официальной Москвы. В то же время вся ее политика последние 12 лет сводится к систематическому пренебрежению именно теми областями, которые считают себя русскими или так или иначе стремятся не потерять связи с Россией. Прежде всего это касается Крыма, потеря которого была совершенно необъяснима. Это вопрос, который, я думаю, будет загадкой для историков. И что Россия воевала за Крым — это можно понять, а что отдала его без каких бы то ни было оснований — и Крым, и Севастополь, — уразуметь нельзя. Что уж сейчас говорить о проблеме Панкисского ущелья! Это, собственно говоря, одна и та же линия нашей обороны, главная часть которой была сдана с отдачей Севастополя и которую, собственно, невозможно удержать, когда один участок прорван. И теперь в такой ситуации было бы желательно рассматривать этих русских хотя бы как более предпочтительных иммигрантов. В одном из годичных посланий президента промелькнула как-то такая мысль: трагическая демографическая ситуация русского народа. Вот облегчение русским въезда в Россию и было бы каким-то конкретным действием в улучшении такой ситуации. В любой стране переселение в глубь ее людей той же культуры и традиций обеспечило бы их безболезненную интеграцию в общество и, например, уменьшало бы опасность этнических конфликтов или криминализацию. И мы имеем дело здесь с судьбоносным, общемировым явлением, отраженным не только у нас. Эта миграция жителей бедного, но с растущим населением юга в более благополучные, хотя бы относительно более благополучные, страны севера, в которых население растет медленнее или вообще не растет. Это вдвойне разрушительный процесс. Он связан как бы с разрушением человеческой цивилизации вообще. Во-первых, народы юга эксплуатируются индустриальным севером, и культура их разрушается. Благодаря этому и происходит бегство оттуда. Во-вторых, иммигранты с юга, внося в другие страны совершенно чуждую им культуру, чуждые традиции, не интегрируются в это общество, им трудно сделаться такими же жителями этой страны, как те, которые в течение нескольких поколений уже там выросли. Они замыкаются в свои анклавы, больше подвержены искушению криминализации. Например, в опубликованном в 2000 году списке двадцати наиболее опасных разыскиваемых полицией преступников в Лос-Анджелесе было 17 латиноамериканцев, 2 негра и 1 белый. Я ни в коем случае не хотел бы, чтобы это воспринималось как акт недружелюбия по отношению к тем народам, представители которых превращаются в беженцев, бросают свою страну и бегут куда бы то ни было, хотя бы и в Москву. Часто они ищут место, в которое попасть легче всего и из которого надеются пробраться дальше, на Запад, в более благополучные страны. Они сами жертвы некоего социального строя, утвердившегося на нашей планете. Но, как жертвы, они и разрушительно действуют на те страны, в которых их оказывается все больше и больше. Например, во Франции мусульмане составляют уже больше десяти процентов, в Германии падает численность немецкого населения, а общая численность поддерживается в основном за счет миграции турок.