Записки русского генерала 1798–1826 гг.

Один из жителей оной выстрелил из ружья в солдата посланной за покупками команды, когда не отдавали ему вола из казённой повозки, которого называл он своим. Офицер приказал схватить преступника, но самого офицера лошадь схватили за повода, и он едва избавился от смерти. Команда должна была возвратиться.

Начальник корпусного штаба послал успокоить жителей, чтобы за вину одного мошенника не боялись они мщения, но чтобы выдали преступника для должного наказания, которое он и потому заслуживает, что дерзостию своею подвергал опасности всю деревню. Посланный нашёл жителей поспешно выбирающихся из домов и удаляющихся в лес, и ему ответствовано, что стрелявшего по солдату не отдадут и будут защищаться, если войска придут.

Начальник корпусного штаба пошёл сам с несколькими ротами, желая однако же уговорить их, но встречен был выстрелами; жены и дети и лучшее имущество были уже отосланы, оставались одни люди для защиты домов. Когда атаковали деревню, части же войск приказано было обойти, дабы отхватить отступление в лесу, все бросились бежать с такою скоростию, что догнать было невозможно. Деревня взята, хлеб, фураж и годный лес на строение вывозились несколько дней.

После сего происшествия деревни, лежащие на левом берегу Сунжи недалеко от крепости, все были оставлены жителями без всякой с нашей стороны причины. В них были многие благонамеренные люди и которые весьма желали спокойствия, но как между чеченцами совершенное безначалие, и ни воздерживать своевольных, ни наказывать преступных никто не имеет права, ибо все почитают себя равными, то люди порядочные боятся подвергнуться ответственности за мошенников, и оттого удаляются от места пребывания русских.

Выдавать же злодеев в руки неверных, каковыми христиан разумеют, почитают погрешением против своего закона…

Все земляные работы крепости Грозной были приведены к окончанию в половине октября месяца; на зиму приуготовлялись для жилища гарнизону землянки, и для вооружения крепости доставлена была артиллерия. Чеченцы верили уже, что пребывание на Сунже русских не временное.

В сие время пронеслись разные слухи, что дагестанцы в больших весьма силах сделали на генерал-майора Пестеля нападение и дрались при Башлах в продолжение двух дней, и что намерены возобновить сражение, а часть войск отправить для разграбления Кубинской провинции, где войск почти не было.

От генерал-майора Пестеля давно уже не было донесения, а из Казиюртского укрепления нашего на реке Сулаке дали знать, что сообщение с Дербентом прервано, и последнее предписание моё генерал-майору Пестелю не могло быть отослано.

По расчислению времени не мог я успеть прийти ему на помощь, но знал, что если появлюсь во владениях шамхала или угрожать стану провинции Мехтулинской, принадлежащей брату Аварского хана, бывшему причиною всех беспокойств, то находящиеся против генерал-майора Пестеля дагестанцы, особенно акушинцы, возвратятся для защищения собственных границ. И потому немедля выступил я из крепости Грозной 25 октября.

Войска мои состояли из 2-х бат. Кабардинского, одного бат. Троицкого, 2-х бат. 8-го егерского полков, 14 орудий и артиллерии, 300 человек казаков линейных, всего войск вообще не более было 3200 человек.

В крепости Грозной осталось девять рот 16-го егерского полка, б орудий артиллерии и 400 человек линейных казаков.

Переправясь через реку Сунжу, в устье её, у селения Брагунского, пришёл я в город Андрей 29-го числа и дал войскам день отдохновения. Здесь подтвердились слухи, что генерал-майор Пестель был атакован, но что находится в Башлах. Многие говорили, что в сражении мы много потеряли, что взяты у нас пушки, но в сём последнем мог я усомниться, ибо число пушек показывали более того, каковое у него было. Все утверждали, что Аварский хан предводительствует возмутившимися дагестанцами.

В Андрееве были подосланные акушинцами люди для наблюдения за движениями и числом войск наших. Я растягивал батальоны так, что казались они гораздо многочисленнейшими. Батарейные орудия играли важную весьма роль.

В город Тарки прибыл я 3-го числа ноября и расположил войска по квартирам, ибо проливные дожди препятствовали идти далее. Шамхал находился при генерал-майоре Пестеле, жены его готовы были выехать из города и только потому остановились, что услышали о движении войск; лучшее имущество отправлено было за реку Сулак. Многие из жителей разбежались, боясь возмущения собственных подвластных шамхала.

Все они вышли из послушания, некоторые пошли с оружием против русских, ибо в то самое время Аварский хан возвращался в город Башлы и собирал войска для защиты Мехтулинской провинции, принадлежащей ему с братом его Гассан-ханом. В окрестных селениях привезены были раненные в сражении против генерал-майора Пестеля и для погребения тел убитых там. В измене генерал-майора Аварского хана не было уже сомнения.

Здесь получил я от генерала-майора Пестеля рапорт, что дагестанцы не менее 30 тыс. напали на него в городе Башлы, и сражение было самое упорнейшее.