Записки русского генерала

Я объявил ему необходимость взять [арестовать] двух старших имеретинских митрополитов, которые весьма ощутительно противились преобразованию и в народе рассеивали нелепое высочайшей воли истолкование, самому ему как первосвященнику не оказывая надлежащего уважения.

Оскорбленное самолюбие горделивого монаха одобряло мое намерение. Я сообщил генерал-лейтенанту Вельяминову 1-му о сделании распоряжения взять митрополитов сколько возможно скромным образом и менее возбуждая негодование народа.

В особенности надлежало удалить митрополита Путателя, явно ненавидящего российское правительство, чего он даже скрывать не старался. Давно известны были поступки сего неблагонамеренного человека, но правительство боялось беспокойств в Имеретии и потому оставляло его совершенно в действиях свободным.

По воспоследовавшей смерти генерал-майора Исмаил-хана Шекинского приказал я для описания провинции и доходов отправиться артиллерии генерал-майору Ахвердову к правителю канцелярии моей статскому советнику Могилевскому. Издал прокламацию, что ханство Шекинское навсегда принимается в российское управление.

Приказал всю фамилию хана отправить в Елисаветполь, дабы не могла производить беспорядков; назначил всем членам оной на первый случай пристойное содержание вплоть до усмотрения, каких вознаграждений они достойны за имущество, обращаемое в распоряжение казны. Всем персиянам, которые некогда переселились с отцом умершего хана, приказал я дать позволение возвратиться в Персию, если у нас остаться не пожелают.

Удерживать их я не старался; ибо они, будучи другой секты, у жителей провинции были в ненависти, как не менее потому, что, находясь при хане в почетнейших должностях, озлобили народ притеснениями.

Желая наказать чеченцев, беспрерывно производящих разбой, в особенности деревни, называемые Качкалыковскими жителями, коими отогнаны у нас лошади, предположил выгнать их с земель Аксаевских, которые занимали они, сначала по условию, сделанному с владельцами, а потом, усилившись, удерживали против их воли.

При атаке сих деревень, лежащих в твердых и лесистых местах, знал я, что потеря наша должна быть чувствительною, если жители оных не удалят прежде жен своих, детей и имущество, которых защищают они всегда отчаянно, и что понудить их к удалению жен может один только пример ужаса.

В сем намерении приказал я Во́йска Донского генерал-майору Сысоеву с небольшим отрядом войск, присоединив всех казаков, которых по скорости собрать было возможно, окружить селение Дадан-юрт, лежащее на Тереке, предложить жителям оставить оное, и буде станут противиться, наказать оружием, никому не давая пощады.

Чеченцы не послушали предложения, защищались с ожесточением. Двор каждый почти окружен был высоким забором, и надлежало каждый штурмовать. Многие из жителей, когда врывались солдаты в дома, умерщвляли жен своих в глазах их, дабы во власть их не доставались. Многие из женщин бросались на солдат с кинжалами.

Большую часть дня продолжалось сражение самое упорное, и ни в одном доселе случае не имели мы столько значительной потери, ибо, кроме офицеров, простиралась оная убитыми и ранеными до двухсот человек. Со стороны неприятеля все, бывшие с оружием, истреблены, и число оных не менее могло быть четырехсот человек.

Женщин и детей взято в плен до ста сорока, которых солдаты из сожаления пощадили как уже оставшихся без всякой защиты и просивших помилования (но гораздо большее число вырезано было или в домах погибло от действия артиллерии и пожара). Солдатам досталась добыча довольно богатая, ибо жители селения были главнейшие из разбойников, и без их участия, как ближайших к линии, почти ни одно воровство и грабеж не происходили; большая же часть имущества погибла в пламени. Селение состояло из 200 домов; 14 сентября разорено до основания.

30 числа сентября я сам пошел с 6-ю баталионами и 16-ю орудиями артиллерии к деревням Качкалыкским, и 2 октября атакована деревня Горячевская, сильнейшая из них. Твердое положение оной местами укреплено было окопами, но чеченцы, будучи выгнаны из них штыками, не могли удержаться в самой деревне и только производили перестрелку из лесов, ее окружавших. Потеря наша была ничтожная.

Через день войска приблизились к деревням Ноенберды и Аллаяр-аул. Из первой выгнаты чеченцы сильною канонадою, последняя была ими оставлена, потому что легко могла быть окруженною. Обе разорены совершенно. При возвратном войск следовании чеченцы показались из лесов, но перестрелка не продолжалась.

Деревня Хангельды просила пощады, обещавшая жить покойно и не делать разбоев. Аксаевские владельцы ручались за жителей оных, и им дана пощада. Вообще чеченцы защищались без упорности, и ни в одной из деревень не было жен и детей, имущество также было вывезено. Пример Дадан-юрта распространил повсюду ужас, и вероятно мы нигде уже не найдем женщин и семейств.