Записки ружейного охотника Оренбургской губернии(с илл)

Есть особенный вид рек, которые по объему текущей воды должно причислить к речкам, хотя при первом взгляде они могут показаться гораздо большей величины: это реки степные. Они состоят из цепи омутов (по-московски, бочагов) или небольших озер, очень глубоких и необыкновенно прозрачных, соединяющихся между собой перекатами, то есть мелкою речкою, иногда даже ручейком. Всегда поросшие особенною породой мягкого камыша и водяными лопухами, растущими и цветущими на всякой глубине, они бегут на перекатах довольно быстро, но в омутах почти не приметно никакого течения. Очень редко по берегам их растет мелкий кустарник. Если взглянуть на такую реку, извивающуюся по степи, с высокого места, что случается довольно редко, то представится необыкновенное зрелище: точно на длинном бесконечном снурке, прихотливо перепутанном, нанизаны синие яхонты в зеленой оправе, перенизанные серебряным стеклярусом: текущая вода блестит, как серебро, а неподвижные омуты синеют в зеленых берегах, как яхонты.

Несколько речек, большей или меньшей величины, постепенно впадают одна в другую. Обильнейшая водою по праву, а счастливейшая иногда без всякого права, поглощая в себе имена других, удерживает свое собственное и продолжает течение уже многоводною и сильною рекою. Густая, разнообразная и обширная урема почти обыкновенно разрастается на ее берегах.

Смотря по возвышенной или низменной местности, окрестности такой реки бывают сухи или болотисты. В последнем случае необозримые, бесконечные камыши, проросшие кустами и лесом, с озерами более или менее глубокими, представляют самые благонадежные, просторные и крепкие места для вывода и укрывательства с молодыми всякой птице и преимущественно водяной дичи.

Иногда река на большое пространство протекает дремучими ненаселенными лесами и получает особенный, уединенный, дикий и вместе важный и торжественный образ. Берега ее не измяты ничьим прикосновением; изредка забредет на них охотник, но не оставит следов своих надолго: сильная растительность, происходящая от избытка влаги, сейчас поднимет смятые травы и цветы. Свободно и могуче обрастают берега ее широколистною и узкою осокою, аиром, палочником и крупными незабудками; а по всем затишьям — необыкновенной величины темно-зеленые круглые лопухи плавают уединенно на длинных стеблях своих, однообразно двигаясь течением реки. Водяная птица как будто боится уединения, и утки перестают жить и водиться на реках, когда они слишком далеко углубляются в лесную глушь. Рыба и земноводный зверь остаются их хозяевами. В пустынном безмолвии и мраке катятся вольные многоводные струи, и только ветви наклонившихся или упавших в воду столетних дерев, противясь течению, производят неумолкаемый, но тихий и глухой ропот. Плеснется большая щука, переплывет реку порешина (поречина), нырнет выхухоль — и только; но и этот слабый шум скоро поглощается общим безмолвием. Смотрится только в воду разнообразное чернолесье: липа, осина, береза и дуб, кладя то справа, то слева, согласно стоянию солнца, прямые или косые тени свои на поверхность реки…

Из слияния многих таких полноводных рек составляются большие реки средней величины, как, например, всем известная Ока, Белая в Оренбургской губернии и множество других; из них-то, наконец, образуются реки первой величины, как Волга и Кама, из которых последняя немногим меньше первой, своей победительницы. Несмотря на огромное различие в обилии и силе вод, и те и другие реки имеют один уже характер: русло их всегда песчано, всегда углублено; сбывая летом, вода обнажает луговую сторону, и река катит свои волны в широко разметанных желтых песках, перебиваемых косами разноцветной гальки: следовательно, настоящие берега их голы, бесплодны и, по-моему, не представляют ничего приятного, отрадного взору человеческому. Конечно, нагорная, почти всегда правая по течению, сторона нередко богата живописными, величественными видами, но на них хорошо смотреть издали, на полотне или на бумаге. У всякого есть своя особенность: моя состоит в том, что я не люблю больших рек: и громадных, утесистых их берегов, и песчаных, печальных отмелей луговой стороны. Мне даже страшно смотреть на необъятную массу воды, так самовластно отделяющую меня от противоположного берега, через которую без опасности нельзя иногда и попасть на другую сторону. Волга же или Кама во время бури — ужасное зрелище! Я не раз видал их в грозе и гневе. Желтые, бурые водяные бугры с белыми гребнями и потопляемые, как щепки, суда — живы в моей памяти. Впрочем, я не стану спорить с любителями величественных и грозных образов и охотно соглашусь, что не способен к принятию грандиозных впечатлений.