Записки санитара морга

Фактурная симпатичная русская женщина средних лет, с теплой улыбкой и хулиганским прищуром глаз, она колдует над окровавленным спрутом органокомплекса, пытаясь понять, что свело в могилу Черепенина. То, что тянуло, или то, что кололо? Она обязана дать четкий ответ, сотканный из замысловатых терминов и зафиксированный в справке о смерти. Вот тогда летопись хворей Олега Владимировича будет закончена. Эту справку еще живые Черепенины отнесут в ЗАГС. Там скупой черной-белый врачебный бланк переродится, словно невзрачная гусеница в красавицу бабочку, в гербовое Свидетельство о смерти, испещренное защитной микропечатью и скрытными водяными знаками. Оно-то и откроет Олегу Владимировичу дорогу на погост. Иначе никак. Без Свидетельства государство никогда не признает в Черепенине покойника, даже если увидит его, зияющего пустым каркасом на стальном столе. А раз не признает, то и не похоронит. Возродив из мертвых, станет слать ему поздравления с праздниками из мэрии, наградит памятной медалью к годовщине Победы, будет своевременно рассчитывать квартплату по льготному тарифу и оформлять документы на бесплатный проезд, приковав административной заботой к миру живых. И неупокоенная душа его будет неприкаянно бродить по дворикам Северо-Восточного округа столицы, не в силах взмыть над ними и мечтая лишь об одном… О гербовом Свидетельстве о смерти.

Но… Света Петрова уже нашла причину, орудуя острым ампутационным ножом. Протянув «ну, так я и думала», она запишет что-то в блокнот. А значит, будет у Черепенина Свидетельство, дающее право уйти без проволочек туда, где ему не понадобится халявный проездной и надбавка к пенсии. А если б не Светка?

До двенадцати я метался между скорбным мраморным парадным фасадом Царства мертвых и его «мясным цехом», скрытым от посторонних глаз. То снимая, то натягивая окровавленный фартук, проворно шнырял между шестернями ритуально-медицинского механизма, в глубине которого привычно зрел очередной цейтнот. Формула «машина в час, Маркина в три» с каждой минутой все больше тревожила меня. В час мы должны закончить резать и отдавать. Машина частенько опаздывала, но в ту пятницу это было бы совсем некстати. Начнем в половине второго – закончим около половины третьего. Полчаса на Маркину – слишком мало. И если, не дай бог, что-нибудь пойдет не так, угрюмые вооруженные родственники не станут жаловаться заведующему и главврачу. Не их стиль.

Драгоценные минуты сочились сквозь пальцы, тая на глазах. Если бы вместо Бумажкина с нами работал еще один Плохотнюк или Антонов, мы бы не успели. Но Вовкин темп работы, выкованный многолетним опытом, спас ситуацию. В 13.00 мы были готовы. А вот машина в назначенный час не появилась. Должна была вот-вот, с минуту на минуту… Но ее не было.

– Может, начнем бабульку готовить? – беспокойно переминался Плохиш, поглядывая на часы.

– Сейчас приедут, не ссы, – уверенно сказал Вовка, держащий в руках старорежимную картонную «папку для бумаг» с замызганными тесемочками.

– Вов, ты Маркину видел? – как бы между прочим спросил я.

– Ага. С носом там беда, остальное не проблема.

– Да, нос надо на место ставить, – кивнул я.

– Ставьте, хлопцы, ставьте. Только смотрите, чтоб он не отвалился. Запасного носа-то у нас нет.

– А мы аккуратненько, – умоляющим тоном сказал Борька.

– Вы уж постарайтесь, – ухмыльнулся Бумажкин, четко дав понять, что если и вмешается в эту выдачу, то только в крайнем случае.

В десять минут второго машины у внутреннего крыльца отделения не было. «Боря прав, надо начинать», – решил я.

Переложив миниатюрную Маркину на резервную каталку, снял с нее маску. За два часа до выдачи ее лицо выглядело куда большей проблемой, чем вчера. «Боженька, выручай своего Харона!!! – мысленно взмолился я. – С бальзамировкой у чеченцев мне помог и с капельницей тоже. Только бы сейчас не оставил», – думал я, уставившись на старуху, напоминавшую ведьму из страшных немецких сказок. – Не паникуй, Вовка поможет. В этой ситуации он может куда полезнее Всевышнего оказаться».

– За час управимся, по-любому. Да, Тёмыч? – оптимистично сказал Борян, подошедший сзади. – Нам главное – с носом не облажаться…

– Делал такое? – спросил я, зная Борькин ответ.

– Не-а…

– Значит, это мне главное с носом не облажаться.

– Тёмыч, попроси Вовку, ей-богу… Он-то точно сделает.

– Попрошу, если придется, – буркнул я.

– Когда придется – поздно будет. На хрена так рисковать-то?

Я хотел что-то ответить, но звук уставшего от бесконечных дорог грузовика прервал нас. На часах было 13.15. Лучше, чем двадцать, но хуже, чем десять. Время росло в цене с каждой минутой.