Записки сантехника о кино

Нет сомнений, живи Вайда в России — он бы крепко дружил с Борисом Стругацким.

Из общения в комментариях:

— Не понимаю, что так возмущает?

— Кого? Где? Где вы постоянно находите возмущение, истерики и прочую херню?

— Гоблин, а что, по-твоему, произошло в Катыни?

— Вот бы узнать, камрад.

— Где в Интернете ни посмотрю, везде пишут про расстрел тысяч польских офицеров.

— Так сказал Геббельс, и его наследники это повторяют.

— Вайда, не исключено, знаком со Стругацким. С Пэмом он знаком вроде был.

— Это все в корне меняет, согласен.

— Изменение убеждений — нормальный процесс. Жизнь течет, меняется. Режиссер — такой же человек, как и все. Была Польша коммунистической — свято верил в светлое будущее. Стала капиталистической — разочаровался. Мы все дети своего времени. Хотя у некоторых режиссеров это принимает клинический характер.

— Тебе сколько лет?

— Я уже древний, как Луна, Дмитрий Юрьич.

— [Успокаивается.]

— С творчеством Вайды я знаком хуже, чем с творчеством Михалкова. Не знаю, искренне он снимает свои фильмы, или ему по фигу, кого лизнуть. Просто сам наблюдал людей, убеждения которых претерпевали серьезные изменения за последние 10–15 лет. От ультрамонархических, например, до ультралиберальных (близких к Новодворской). Мои убеждения тоже не были статичны последние 15 лет. По-твоему, нормально, если человек всю жизнь имеет одни и те же политические взгляды?

— Я не про это, камрад. С моей точки зрения, подобное у взрослых людей — оно осмысленное. И называется не сменой взглядов.

— У нас есть отличный персонаж по имени Марк Захаров. Я помню детство, год 90-й вроде бы. Когда он перед телекамерой сжег партбилет и произнес что-то про наступившую демократию. Я до сих пор помню первый возникший вопрос — зачем он в ту партию вступал. Не иначе силком затащили в подвал и предложили на выбор пулю или партбилет. С тех пор, если слышу рядом слова «совесть нации» и Марк Захаров, становится несколько не по себе.

— С целью получения различных материальных выгод и бонусов. Потом умело использовал свое членство.

— Ну вот, контингент массово срывает покровы с Шевчука. Прежние заслуги — не в счет. Например, заезды в Чечню. Все — гнида и продажная тварь.

— [Подбирает на лопату побольше, умело мечет на вентилятор.] Он еще и на майдан ездил, рассказывал, как там все здорово, как приятно дышать воздухом свободы.

— Дело даже не в продажности, а в отсутствии у дяди устойчивой позиции. Ладно бы только в творчестве, но ведь дядя попер в политику. Видать, надоело быть заслуженным рок-героем. Душа требует большего! И вот великий питерский учитель нравов показывает всей России, что он — просто старое рок-чмо.

— Наверно, это не так. Если творчество заточено под «протесты», то нужен новый предмет для протестов. И он находится.

— Вот был Летов — тот протестовал, но тот за свои протесты я отхватил.

— А что он отхватил?

— Камрад, вопрос не по теме заметки, а просто интересно. Тебе фильма «12» как показалась?