Записки сантехника о кино

— А вы не боитесь, что вас будут обвинять, что вы сначала восхваляли ментов, а теперь — чекиста, контрразведчика?

— Я об этом даже не задумывался. Потому что для меня Исаев — мифический сказочный персонаж. Это все равно, что я снял бы фильм про Илью Муромца, а мне бы сказали: «Это кино про толстых, ты популяризируешь толстых». Мой герой молодой, он часто сомневается в том, что делает, он еще не Штирлиц, он — Исаев, вынужденный бороться с людьми, которые ему социально и по-человечески гораздо ближе, чем те, кто его на эту борьбу посылает. Ну и что, что он работал в ЧК? Я не очень ассоциирую чекистов 20-х годов с нынешней организацией.

— Вас упрекали в том, что в «Ликвидации» много исторических неточностей. В новом фильме исторической правды больше?

— Я шел на историческое вранье абсолютно намеренно. Больше того, я специально нагружал недостоверностью. В смысле музыки, например: я совершенно сознательно включил в картину ту, что написана раньше 1946 года, потому что по духу она мне нравилась. Или «лесные братья» под Одессой, это, конечно, нелепость — Одесса и лес, и братья. Но мне нужен был образ некоего врага. Это все условные вещи. Если бы я делал фильм по роману «Белая гвардия», то, наверное, более тщательно подходил бы к этой проблеме. Или, скажем, фильм по книге Гроссмана «Жизнь и судьба», или по Солженицыну. Я не мог бы себе многие вещи позволить. Солженицын — это подлинная история, а здесь я придумываю время, я хочу, чтобы так было. С точки зрения исторической правды д’Артаньян существовал и Ришелье существовал. Но какие подвески? Какая война с Англией на почве того самого?

— Если ваш новый фильм о Исаеве — Штирлице получит премию ФСБ как «лучшее произведение о работе чекистов», вы эту премию возьмете?

— Я не знаю о существовании такой премии. Во-первых, я надеюсь, что за мою картину мне эту премию не дадут. А второе — очень легко сказать: «Я не возьму премию, откажусь от ордена, не подпишу письмо», пока это не предлагают. Когда предложат, тогда и будем решать.

www.bg.ru

Интервью — вещь хорошая и нужная, ибо позволяет глубоко раскрыть личность и творческие замыслы творца. Особенно когда журналист и творец прекрасно понимают и дополняют друг друга, действуют заодно и в каждом вопросе непроизвольно выдают половину ответа.