Записки сексолога

Она послушно повернулась и оперлась руками о спинку стульчика. Я провёл головкой члена у неё между ног, нащупывая вход, усмехнувшись про себя кошачьим изгибам её бёдер, улавливающих желанную добычу. Член плавно вошёл в гнездышко на всю длину, наверное, чуть причинив ей беспокойство и заставив прогнуть спину, надо же было куда-то поместить всего моего «питона». Сделав несколько плавных движений и ощутив, как приятное скольжение члена сменяется нежным обхватом его возле входа , я, запустив свою руку через её бедро, стал пальцем ласкать ей клитор.

Она слегка застонала от удовольствия и стала сама двигать попочкой навстречу моим толчкам.

– Не кончай, потерпи немного! – она скользящим движением бёдер вырвалась из моих рук, присела на ворох сценических костюмов и притянула меня к себе.

– Я – сверху! – горячо прошептала она.

– Сверху, так сверху – добродушно разрешил я, – попробуем «африканский секс».

– Ты что в Африке был? – простодушно поинтересовалась она, ловя своей влажной «киской» мой нетерпеливый член.

– Нет, не был – придавленный страстью, почти пискнул я, – просто эта поза так называется.

– Ой, ты научи меня всем позам, это должно быть так здорово!

– И позам научу и дозам – отрешённо пробормотал я, собираясь, приготовиться к нехилой скачке своей партнерши.

– Погоди… – попросила она, – давай я сделаю вот так!

Скажу вам, братцы, по секрету – такого секса у меня ещё не было! Она, сев полностью на мой член, вовсе не думала двигаться вверх – вниз или даже раскачиваться из стороны в сторону, она ритмично стала сжимать мой аппарат, напрягая мышцы влагалища.

Чёрт! Это было так здорово!

Казалась её «киска» жует мой батон. Нет, лучше сосёт!

Вообще-то я опасался одного – изголодавшись по сексу, взорвусь раньше срока и не доставлю ей удовольствия. Во всех своих похождениях я старался такого не допускать, но уж больно длительным был мой сексуальный голод!

– Я долго не выдержу! – простонал я.

– А ты не смотри на меня – кончай! – простодушно ответила она.

И я взорвался! Господи! Такого секса у меня ещё не было! Тысячи ярких звёздочек разлетелись в моей голове от этого взрыва, и в ушах зазвучала прекрасная мелодия.

– У тебя есть карандаш? – брякнул я, смакуя свои ощущения.

– Нет, только авторучка. В сумочке… – удивилась она.

– Дай! – потребовал я, – и вон тот рулон, да, да, вот тот плакат тоже дай.

– Серёженька, миленький, ты пока не уходи из меня! Вон, он какой – ещё твёрденький!

– Не уйду, – пообещал я. – «Ещё бы не быть ему твёрденьким! Два месяца без секса! Тут трахаться хочется, аж глаза сводит!»

Я быстренько развернул рулон плаката и обнаружил, что писать мне трудно – авторучка протыкала бумагу.

– Ты хочешь что-то нарисовать?

– «Мешает она мне со своими расспросами!»

– Нет, не рисовать, а записать музыку. Только вот бумагу не на что положить.

– А ты положи на мою спину – она ловко перекинула ногу через меня и уселась ко мне спиной.

Это была поза «мельника».

Эту позу мне показала одна официанточка. Когда в ресторане мы отыграли своё, я, кроме лёгкой усталости, почувствовал голод. В тот вечер там кутили какие-то геологи, или старатели, кто их поймёт, и мы заработали неплохие деньги за вечер. Конечно, три тысячи рублей на каждого может кому – то и покажутся смешной суммой, но для студента консерватории они немалые.

Когда я попытался заказать себе хотя какой-то ужин официантка, которую все запросто звали Люсей, только простодушно улыбнулась мне и поманила за собой не кухню.

Там указала на узенькую дверь в конце коридора и попросила подождать там.

Это оказалась кладовка, где помимо стеллажей с разной посудой и коробками с фужерами стоял довольно просторный диван, к нему был придвинут столик, и два табурета едва виднелись из – под стола. Люся принесла разнос, на котором, помимо еды, красовалась бутылка вина, кажется, это был венгерский вермут, и бесхитростно заявив, что её накажут, если узнают, что она кормит меня здесь, заперла двери на ключ.

Да и ладно, спрятала, так спрятала!

Как голодный кот набросился я на еду. Вином я тогда не особенно увлекался, впрочем, как и другими «излишествами» мужчин. Ой, нет! Одно присутствовало и в немалых количествах. Припоминаю, как одна «тетка», поманив меня пальчиком к своему столу, с томно-жеманным взглядом слушала рулады моей скрипки. Поймав меня за отворот концертного костюма, рукой, пальцы которой были сплошь унизаны кольцами, сунула мне во внутренний карман пять тысяч рублей и ещё какую-то бумажку.

Колька, наш клавишник, да чего скрывать – друган, с которым мы менялись для отдыха и разнообразия инструментами, вынув немного смятую ассигнацию, обнаружил в ней записку. Ничего особенного: « Жду в голубой «Тойоте». Как отыграете, приходи».