Записки Шанхайского Врача

«... Вечерами наблюдали пожары в окрестностях города, которые освещали весь Шанхай: горели нефтяные склады... Шанхай готовился к уличным боям. Окна магазинов забивались досками, стекла оклеивали бумагой. В том числе и мы, то есть Эмбанкмент Билдинг («дом на набережной», в котором жил Робустов, - В.С.), не зевали. Организовали комитет: на каждом этаже был начальник и двенадцать здоровых мужчин. Все двери, кроме главного входа, замотали колючей проволокой. В Эмбанкмент билдинг двести семьдесят две квартиры, свыше тысячи иностранцев. (Китайскую прислугу Робустов, очевидно, не считал, - В.С.). 24-го в час ночи патруль сообщил в комитет, что группа гоминдановцев хочет попасть в здание и поставить пулемет на крыше... Утром меня разбудил звонок: приятель сообщал, что французская концессия уже в руках народно-освободительной армии (НОА). Весь день 23 мая, в среду, мы были на осадном положении. НОА продвигалась по всему фронту в сторону Суджоусского канала (по-английски - «Сучау крик», по-русски «Сучий крик»)... Днем приблизительно сто пятьдесят гоминьдановских солдат заняли первый и второй этажи, чтобы отстреливаться через канал. Стрельбы было много, но трудно было рассмотреть, кто куда стреляет. После обеда в наше здание попала первая пуля (первая и последняя)... Весь день шли бои, партизаны в штатском обошли Эмбанкмент билдинг с тыла по Тиенгдон роуд... Потом мы увидели, что над зданием главной почты взвился белый флаг, потом над Бродуэй Мэншонс... Наш комитет начал вести переговоры с гоминдановским офицером, чтобы он тоже сдался и отступил, пока можно уйти. Но нам попались упрямые вояки, которые заявили, что они год будут защищать здание и не сдадутся, пока их всех не перебьют. (Думается, что они не хотели «потерять лицо» перед иностранцами. Как бы они питались целый год? - В.С.)... Самое наше большое затруднение было в том, что у нас в здании засели три части с тремя майорами, и они друг с другом никак не могли договориться.

Все солдаты перемешались и никто не слушался... Кое-как мы рассортировали всех вояк (Прелестная сценка! Заморские черти рассортировывали китайских солдат, -В.С.), каждый майор побеседовал со своими солдатами и убедил их, что сопротивляться ни к чему. Все три майора собрались у нас в комитете, и мы с большим трудом договорились по телефону, чтобы встретиться на Хо нон роуд для переговоров о перемирии и сдаче оружия. От нашего комитета на встречу отправились два представителя, а вместе с ними один майор с белым флагом. Стрельба тем временем продолжалась. Наша делегация далеко не ушла, поскольку ее остановили гоминдановцы, пригрозив перестрелять всех, кто пойдет дальше. Вернувшись обратно, опять начали звонить по телефону. Ночью добились согласия НОА не применять тяжелых орудий. Тут пошел дождь, • и все гоминдановские солдаты спустились с крыши на седьмой этаж, так как у них не было зонтиков. А кто же без зонтиков воюет?! Стало темно, все устали, но некоторые энтузиасты все еще продолжали стрелять. Часам к десяти вечера наконец договорились прекратить стрельбу и решили, что утром наши три майора выведут строем свои войска сдаваться с белым флагом, но с почетом и помпой, потому что представители НОА обещали всех взять в свою армию, сохранив им чины. Все обрадовались. Мы организовали кухню, чтобы накормить солдат. Разделили их на три группы и разместили на разных этажах - седьмом, шестом и первом. Солдаты сели есть, а мы с майорами пошли в комитет. Пока мы там пили виски, прибежал один из наших патрульных с криком, что пришли коммунисты. Я побежал на седьмой этаж и увидел, как пять солдат и офицер НОА спокойно и мирно обезоруживают гоминдановцев, которых было там сто двадцать человек. Дело в том, что, пока мы пили виски, части НОА вошли в здание и начали разоружать врагов, но только успевших уже поесть, а ожидавшим своей очереди было сказано: сначала поешьте - мы подождем. Наши три майора, конечно, встали на дыбы. У них больше не было войска, с которым они могли бы выйти строем, чтобы сдаться. В это время вошли три солдата НОА, которые хотели взять наших майоров под арест. Мы объяснили им положение, они отдали честь и ушли. На следующий день все ждали представителей НОА, чтобы сдать им наших героев, но никто не явился, и только на третий день после трех часов переговоров за ними приехали».

В дни битвы за Шанхай британское генконсульство открыло свою радиостанцию и передавало местные новости и сообщения для населения. Когда бои шли уже в самом городе, британский генеральный консул выступил по радио и сказал: «Сделайте эту среду воскресеньем и не выходите из дому без особенно важных причин». А до его выступления англичане поставили популярную в то время пластинку «Я всю ночь не мог сомкнуть глаз». На следующий день английскую радиостанцию закрыли новые власти.