Записки Шанхайского Врача

Россия строила тогда Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД), главное управление строительства которой находилось в Санкт-Петербурге (несомненно, это очень оригинально управлять стройкой с расстояния в шесть тысяч километров). По обе стороны дороги на несколько верст по китайской территории простиралась «полоса отчуждения». Эта полоса считалась территорией Российской империи, и на ней действовали российские законы. Царская Россия попросту захватила чужую территорию, как это делали и другие страны. Я видел карты предполагаемого раздела Китая между Россией, Англией и Францией после Первой мировой войны. Манчжурия отходила к России, Англия забирала себе центральный Китай с главным портом Шанхаем, богатым хлопком и чаем, а Франция — Южный Китай, граничащий с Индокитаем, бывшим ее колонией.

Мой отец, Прокопий Нилович Смольников, родился в городе Троицкосавске, основанном миллионером Саввой Морозовым в день Святой Троицы и поэтому так названном. Сейчас это город Кяхта - в свое время важный пункт пограничной торговли России с Монголией и Китаем.

Когда отец окончил среднюю школу, мать подарила ему пятнадцать копеек. После окончания школы он поехал в Ургу, столицу Монголии (теперь Улан-Батор), и поступил в русскую школу драгоманов (переводчиков). В этой школе российское министерство иностранных дел готовило переводчиков для своих консульств и посольства в Китае. Будущих драгоманов, кроме китайского и монгольского языков, обучали еще и маньчжурскому, так как до падения маньчжурской династии в 1911 году Петербург получал корреспонденцию от пекинского императорского двора только на маньчжурском языке и поэтому его знание было необходимым. Китай был тогда страной, покоренной маньчжурами, и все китайцы, в знак этого, должны были носить косы. Я еще застал те времена и хорошо это помню. Я видел на станциях КВЖД женщин-маньчжурок в национальных костюмах. Головные уборы у них были совсем некитайские - что-то вроде сплющенного черного кокошника, расшитого бусами.

По окончании школы драгоманов отца откомандировали в Пекин, чтобы совершенствовать знание китайского языка, после чего назначили драгоманом при российском генеральном консульстве в Харбине. Там он женился на моей матери, там же в 1914 году родился и я.

Большую часть своей жизни в Харбине отец работал в коммерческой части КВЖД, и здесь был самый интересный период его деятельности. Вплоть до последнего обострения туберкулеза легких он путешествовал по Монголии и Манчжурии. Раз в году в Монголии в городе Ганьджур открывалась ярмарка. На нее съезжались русские, монгольские и китайские купцы. Отец должен был собирать экономические сведения для КВЖД об объеме торговли каждой из трех сторон. Монголы охотно брали русское военное сукно, шедшее на шинели для солдат, и шили себе из него дождевики. Русские покупали шерсть и баранов. Китайцы привозили кирпичный чай. Это подробно описано отцом в его книжке «Ганьджурская ярмарка» (кажется, 1912 года). Кроме того, он написал два больших тома о провинциях Манчжурии - Хайлунцзян и Гирин, а также собирал материалы о Мукденской провинции, но смерть помешала ему на основе этих материалов написать еще одну книгу. Умер он в 1919 году.

Книги моего отца - это, прежде всего, подробные экономические отчеты о торговле и движении грузов, однако встречаются в них и любопытные описания жизни местного населения, например, очерк о Желтугинской республике. Это история о том, как русские старатели и беглые каторжники основали что-то вроде республики на китайской территории. Река Желтуга - приток Амура. Золото в ней нашли орочены (эвены), а русские пришли туда в 1860 году. Прииски просуществовали до 1886 года. В последний год их существования численность населения там составляла уже более десяти тысяч человек, а золота было намыто более четырехсот пудов, то есть около семи тонн. Вначале на приисках никакого правления не существовало, но после убийства человека молотком среди бела дня решили навести порядок. Поселением управлял старшина, руководствуясь евангельским законом Моисея: «Око за око, зуб за зуб». За воровство полагалось пятьсот ударов «терновником» (ремень с гвоздями), что фактически означало смертную казнь. За привод в поселение женщин - сто ударов. За любые провинности преступника изгоняли из поселения, и на границе ему давали еще сто ударов. Очевидно, на память. Серьезные дела решались общественным сходом. Для его созыва стреляли из двух пушек: их в поселении всего две и было.

Русские по-разному попадали в Китай. Мне рассказывала одна старушка, как она с мужем ехала из Сибири на станцию Бухэду. Они везли с собой на телегах сруб русской избы. Я тогда не спросил ее, каким путем они добирались, но, скорее всего, через пограничную станцию Манчжурия на Майлар. От Майлара до Бухэду - две станции. Дорога в то время еще не действовала, и ехали они, наверное, около тысячи километров по полупустыне и степи.