Записки Шерлока Холмса (сборник)

– И что же мистеру Корнуоллису потребовалось от Шерлока Холмса? – спросил я.

– Ему досаждает охотник за сокровищами.

Я наклонил голову и усмехнулся:

– Сокровища? В Кенте? Я еще понимаю, где-нибудь вдоль побережья, где веками курсировали контрабандисты и время от времени тонули корабли. Но в сердце страны? Вряд ли.

– Вы слишком узко понимаете слово «сокровища», Уотсон, – возразил Холмс. – Я всего пару месяцев назад рассказывал вам о Реджинальде Месгрейве в Херлстоне[15]: тогда в ходе расследования я обнаружил утраченную корону, которая принадлежала монаршему роду, а потом попала к предку Месгрейва.

Я кивнул. Странную историю о ритуале, который веками повторяли члены семейства Месгрейвов, Холмс среди прочих поведал мне в прошлом январе. Раньше знаменитый детектив был очень скрытным, но в последнее время часто стал рассказывать о прошлых делах, чтобы отвлечь меня от мыслей о тяжелой утрате.

– Насколько я помню, корону Карла спрятали в Херлстоне во время правления Кромвеля. Корнуоллис подозревает, что нечто подобное случилось и в Сиссингхерсте?

– Нет, напротив, он совершенно уверен, что в доме ничего не спрятано. Замок, по-видимому, имеет некоторое отношение к событиям смутного периода времен перехода власти от Марии Шотландской к Елизавете. В той местности эта история всем известна, но раньше не было и намека на сокровища. Однако несколько недель назад в Сиссингхерст приехал американец и заявил, что нужно обыскать здания и прилегающие территории, чтобы найти нечто ценное. Пока хозяин не пускает непрошеного гостя в замок – видимо, просто не хочет, чтобы его тревожили. Однако, несмотря на изначальный скепсис, мистер Корнуоллис заинтересовался, есть ли доля истины в притязаниях американца, – продолжил Холмс. – В первом письме Корнуоллис обрисовал ситуацию и спросил, не заинтересован ли я в проведении изысканий, чтобы решить, может ли здесь быть хоть толика правды. Я ответил, что занят небольшим расследованием в Лондоне, но не особо интересным, так что вряд ли оно отнимет у меня много сил. На этой неделе я пару часов потратил на работу в читальном зале Британского музея, где проводил куда больше времени в начале карьеры, когда дни тянулись долго, а клиенты обращались редко. Хотя нашлись данные об исторической значимости сельскохозяйственных угодий, принадлежащих мистеру Корнуоллису, я не обнаружил доказательств того, что в Сиссингхерсте может быть спрятано какое-то сокровище. Я собирался изложить результаты своих изысканий владельцу замка, и тут утром принесли телеграмму. Похоже, случилось нечто такое, что требует нашего присутствия. Как вы видите, послание весьма туманное, – добавил Холмс, выуживая из кармана жилета сложенный листок.

Я развернул его и прочел: «Приезжайте немедленно. Ситуация стала невыносимой. Сообщите о времени приезда телеграммой. Корнуоллис». Я протянул телеграмму другу:

– Действительно, весьма туманно. Это может быть что угодно – от неприятной встречи с этим американцем до убийства.

– Надеюсь, все-таки не убийство, – улыбнулся сыщик. – Иначе Корнуоллис выбрал бы более категоричную формулировку, чем просто «невыносимая ситуация».

– Можете сказать о нем что-нибудь по его первому письму? – спросил я.

– Ничего существенного. Лет двадцать пять, состоятельный, образованный. Нервный, иногда легкомысленный. Возможно, страдает от астмы – определенно есть какие-то проблемы с дыханием. Много путешествовал по континенту.

– И все это вы поняли по его почерку, выбору слов, фразам и написанию цифр на континентальный манер?

– Разумеется.

– А дыхательные проблемы?

– Все письмо пропахло камфорой, особенно клей, которым запечатан конверт.

Я кивнул. Каждую из этих особенностей Холмс, читая письмо, видел сразу же так явственно, как если бы молодой человек стоял прямо перед ним. Я знал прославленного гения дедукции уже семь лет и потому не удивился, столько информации он выудил из таких мелочей. Нет, я не принимал его талант как должное и не преуменьшал его, просто больше уже не испытывал изумления.

Какое-то время мы ехали молча, иногда по настроению перекидываясь парой фраз. Это был один из тех редких случаев, когда Холмс не зарылся в кипе газет, которые приобрел на вокзале перед отправлением. Постепенно пейзаж за окном становился все более равнинным; вокруг простирались огромные поля. Мы проезжали мимо солодосушилен, причудливых конусообразных зданий, обычных для Кента. Они всегда странным образом напоминали мне Нидерланды: ни дать ни взять мельницы, только без колеса. Я заметил, что и Холмс смотрит на них.

– Да, мы словно в другой стране, – сказал он, и я кивнул в знак согласия.

Когда мы добрались до Танбридж-Уэллса, то прождали еще около получаса в ожидании местного поезда, который отправлялся в Сиссингхерст. Я съел сэндвич на вокзале, а Холмс отказался перекусывать, вместо этого сверив расписание по «Брэдшоу»[16].