Записки Шерлока Холмса

– Человек жует табак, как можно заметить по крупинкам, попавшим под уголок конверта там, где он его лизнул. Еще у него небольшой порез на пальце, судя по крошечному кровавому следу на бумаге рядом с подписью. Он левша – взгляните на наклон букв, – а еще он в подавленном состоянии духа, поскольку все строки, если смотреть слева направо, сползают вниз.

– Да, теперь, когда вы мне разъяснили, я тоже все это увидел. А сейчас прочту послание.

Записка была очень короткой, всего пара строк, и в ней говорилось: «Дорогой мистер Холмс, в воскресенье я заглянул к вам без предупреждения, и ваша экономка сообщила, что вы скорее всего вернетесь в Лондон только вечером. Мне нужно обсудить с вами срочное дело касательно покупки дома с привидениями. С вашего разрешения, я зайду сегодня в одиннадцать утра. С уважением, Рэймонд Торн».

Я поднял брови:

– Э-э-э… дом с привидениями?

Холмс хмыкнул:

– Обычно я стал бы ворчать, если бы мне предложили подобное дело, однако после недавних событий в Суррее столь причудливое дело вполне поможет нам восстановиться.

Я кивнул в сторону окна, за которым дождь полил еще сильнее:

– Похоже, Лансинг подождет встречи с друзьями еще пару дней.

– Думаю, вы правы, – согласился Холмс, поднимаясь из-за стола и направляясь в спальню.

Я закончил трапезу и уселся в кресло у камина, прихватив утренние газеты. Детали нашего недавнего визита в дом лорда Бреттона в графстве Суррей осветили лишь на одной из внутренних полос, не вдаваясь в подробности. Мне пришлось дважды прочесть короткую статейку, поскольку мысли мои то и дело обращались к событиям предыдущего уик-энда.

…Два дня назад, в субботу, инспектор Йол пригласил Шерлока Холмса, чтобы тот составил свое мнение касательно кражи в Литтон-Хаусе, большом загородном доме в Суррее, принадлежащем лорду Бреттону. Обычно б́ольшую часть года дом пустовал, там жил лишь сторож по имени Джонас. Однако этой весной из-за финансовых неурядиц лорд Бреттон был вынужден выставить на торги лондонский особняк, и семейство перебралось в Суррей, чтобы жить там постоянно. У лорда Бреттона с женой семеро детей, старшая из которых – дочь Эмили, а младшему, Патрику, всего девять лет, и он единственный отпрыск мужского рода.

Шестнадцатилетняя Эмили, бледная и тихая девушка, фактически стала младшим детям второй матерью. В этом возникла необходимость, поскольку леди Бреттон часто болела и иногда ей подолгу предписывался постельный режим.

Несколько дней назад экономка, которая приехала вместе с Бреттонами из Лондона, обратила внимание, что из большой гостиной исчезла одна картина. Холст был слишком громоздким, чтобы перевозить его туда-сюда, поэтому раньше, когда семья уезжала в Лондон, картина оставалась в Суррее и являлась фактически единственной ценной вещью во всем особняке.

Полотно относилось к малоизвестным работам кисти Джона Констебля. Хотя о его существовании знали немногие, оно стоило больших денег, особенно с учетом новой волны интереса к этому художнику. Холст был довольно крупный, примерно три на четыре фута, в вычурной деревянной раме, которая сама по себе являлась произведением искусства.

До обнаружения пропажи в столовую в течение нескольких дней никто не заходил, поэтому точное время кражи неизвестно. Помещение в последний раз использовали по назначению в прошлую субботу, когда семейство Бреттонов навестил бывший деловой партнер лорда, сэр Шеффилд Фрай, и остался пообедать. Сэр Шеффилд часто бывал в гостях в лондонском доме лорда, однако в загородное имение приехал впервые. В следующую среду утром обнаружилось исчезновение картины. Хозяева вызвали полицию, но никаких улик найти не удалось. А в четверг исчез юный Патрик. В пятницу к делу привлекли инспектора Йола, который послал за мной и Шерлоком Холмсом. Мы отправились в поместье в субботу, через неделю после того, как картину видели в последний раз…

От размышлений меня отвлек Холмс, который к этому моменту вернулся в гостиную. Я взглянул на часы: было почти одиннадцать. Тут зазвенел колокольчик у входной двери. Я сложил газеты и отложил их на пол возле кресла. Дверь гостиной открылась, и на пороге появились миссис Хадсон и наш гость.

Рэймонд Торн оказался высоким бледным мужчиной с редеющими русыми волосами, зачесанными поверх черепа в неуклюжей попытке прикрыть лысину. Пряди, уложенные поперек лба, были довольно длинными и без конца лезли в правый глаз, отчего Торн то и дело дергал головой, откидывая ее назад, чтобы поправить прическу. Пока мы с ним беседовали, я даже забеспокоился о его здоровье, поскольку такое постоянное движение головой могло вызывать повреждения шейных позвонков.