Записки школьного учителя (СИ)

Вадим Григорьевич. Может. Но в старших классах идёт знакомство с произведениями крупной формы. Чтобы имели представление. Общее! Им не просто прочитать трудно, им понять трудно. И всё потому, что не хватает жизненного опыта. Пройдёт время, и всё изменится. Много новых переживаний добавится. (Боль – необходимая ступень для познания мира). Поэтому требовать успеваемости сейчас – это то же, что требовать от человека срочно вырасти на один локоть. Он не может, просто не может. Вот и приходится лавировать, на многое закрывая глаза.

Елена Георгиевна. Вам нужно работать в Министерстве образования.

Вадим Григорьевич. Я знаю своё место, и нахожусь там, где должен. Пытаться лезть в бутылку? «Тихий Дон» Шолохова. Глыба! Но что дети могут там понять? (Беря Елену Николаевну за руку).

Елена Николаевна. По литературе программа сложная. Но одно вытекает из другого. А по музыке? Солянка сборная; всё перемешано: и Чайковский, и Бетховен, детские песни. И ещё урок идёт всего один час в неделю! Что можно выучить за один час в неделю?

Вадим Григорьевич. Программа отличная! Кабалевский – гений! (Пауза). Он выстроил программу на гармонии. На сочетании звуков. (Приосанившись). Из физики: звук – это волна. Она воздействует на головной мозг. Поэтому гармоничное сочетание звуков развивает человека. Урок заканчивается, а запущенный механизм восприятия и переработки звуков продолжается.

Елена Николаевна. (Не в тему). А Достоевский?

Вадим Григорьевич. С музыки в литературу, как в воду с бережка. (Пауза). Достоевский благоговел перед старцами. А старцы – это духовные наставники. Вообще, духовная литература выше светской. Что говорит старец: «Наставь юношу в начале пути его, и он не уклонится от него в зрелости».

Елена Николаевна. (Напевает). «Детство, детство, ты куда бежишь? Детство, детство, ты куда спешишь?»

Вадим Григорьевич улыбнулся и внимательно посмотрел на девушку.

Вадим Григорьевич. Детство – великая вещь. Сила влияния невероятно высока, поэтому важно, кто рядом с ребёнком. Детям не с чем сравнить! Они всему верят на слово. Поэтому фигура наставника, который рядом энное количество времени (даже дольше, чем мама с папой)… Фигура наставника основополагающая. Какой человек рядом тобой? Задумайся. «Если посадить арбуз рядом с тыквой, то она заберёт у него всю сладость, но сама слаще не станет».

Елена Николаевна. Природа сама подсказывает.

Вадим Григорьевич. Это из высказываний святых отцов.

Стук в дверь.

Елена Николаевна. Очень негармонично.

Стук становится настойчивее.

Елена Николаевна недовольно идёт к выходу. Без лишних разговоров распахивает дверь.

Мужской голос. Надо спрашивать кто?\

Елена Николаевна. Кто?

Мужской голос. Я.

В комнату входит физрук Сергей Петрович, в руках у него свёртки и коробка. Елена Николаевна растерянно следует рядом.

Физрук впивается глазами в историка и в накрытый стол. Замирает на минуту. Немая сцена.

Физрук. А-а… День рождения… А я вот…(Потрясает в воздухе коробкой). В райцентр ездил. Дай, думаю, куплю торт. В кулинарии.

Елена Николаевна недовольно молчит, не скрывая своего раздражения. Упорно молчит.

Вадим Григорьевич. Проходите, Сергей Петрович.

Физрук. Да уж пройду.

Не отрывая глаз, смотрит на историка, снимает куртку и, не глядя. отдаёт юной хозяйке. Та сердито берёт куртку и вешает её на гвоздь.

Физрук в костюме, нарядный, проходит к столу и внимательно его осматривает.

Физрук. О-о-о! Трудно противиться искушению.

Усаживается за стол и в упор смотрит на историка, а тот на него. А Елена Николаевна, в свою очередь, разглядывает двух мужчин, сидящих за её столом.

Вадим Григорьевич, наконец, протягивает руку. Физрук медлит, не отвечает на приветствие. К столу подходит Елена Николаевна. И физрук нехотя жмёт руку.

Вадим Григорьевич. У мамы Елены Николаевны день ангела.

Физрук. Я так и понял!

Вадим Григорьевич поднимается из-за стола, чуть кланяется, церемонно целует руку Елене Николаевне и, одевшись, уходит.

Елена Николаевна стоит к нему спиной и даже не говорит ни слова на прощание.

Физрук. Лена…

Елена Николаевна. Что?

Физрук. А в коробке-то зефир. В кулинарии кексы и торты все закончились.

Елена Николаевна. С чаем… У меня есть. Вон (показывает на стол).

Физрук. У меня и чай есть. Я принёс.

Елена Николаевна. Ты хороший.

Физрук. Нет, я плохой. Надо было… (сжимает кулаки).

Елена Николаевна с плачем бросается ему на шею. Он гладит её по волосам и успокаивает.

Физрук. Чего тебе Маня сказала? Она сама по себе такая. Уж я-то знаю, она у нас класснухой была. Выкинь ты из головы, будь поумнее. Я после школы в институт не поступил. Справку медицинскую забыл. К экзаменам не допустили. Работал. Потом в армию. А потом упорно на физфак. Лыжи – лёгкая атлетика. И ногу ломал, а госы всё равно сдал! А ты? Тебе-то чего беспокоиться? Ты такая умница! Таких, как ты, ещё поискать надо. (Тихонько целует её волосы). Ты – мечта. Тебя ещё заслужить надо.

Елена Николаевна. (Вытерла глаза). Я дура. Какая же я дура!

За стеной послышался стук, затем грохот опрокинутого ведра и пьяное пение Лёхи-соседа.