Записки следователя

Квартиру опечатали. Серафиму с матерью и протестующего Сизова увезли в тюрьму. Серафиму с матерью, может быть, можно было бы и не арестовывать, но, во-первых, всё купленное Сизовым на деньги Кожсиндиката бесспорно подлежало конфискации, а во-вторых, кто его знает, в конце концов, может быть, не так они невинны. Могут они и предупредить соучастников Сизова.

Девять человек, чьи адреса были в списке, были арестованы этим же вечером. Трое оказались иногородними. Один жил в Детском Селе, один — в Гатчине, один — в Петергофе. Это были известные местной милиции забулдыги, связанные с уголовным миром, не брезговавшие ничем, чтобы достать денег на бутылку самогона и вообще как-нибудь прокрутиться в жизни, не обременяя себя работой. Их привезли на следующий день. Все трое действительно за последние два месяца, к общему удивлению, разбогатели. Каждый из них приобрел на неизвестно откуда взятые деньги пролетку и лошадь и стал извозничать. Впрочем, извозчиками они оказались плохими, больше пьянствовали, чем возили ездоков. Про левых эсеров они ничего не слыхали. Просто к каждому из них пришел Сизов, которого они раньше в глаза не видели, и предложил, что купит им лошадь и пролетку, а они ему помогут совершить одно дельце. Когда дельце будет закончено, каждый получит по две тысячи в зубы и пускай что хочет, то и делает. Они понимали, что дело уголовное, но жить им не на что, пить не на что, и они надеялись, что все обойдется. В назначенный день приехали в Петроград. Сизов дал им фальшивые жестянки с номерами, ну, а потом они подъехали к Кожсиндикату.

Когда дельце было закончено, они съехались у Сенной площади, Сизов отсчитал каждому по две тысячи, они тут же, на базаре, купили самогону, выпили и поехали каждый в свой город. Больше они ничего не знают и Сизова больше ни разу не видели.

Денег они за эти два месяца истратили много, видно выпивали здорово, но все-таки у каждого оказалось больше полутора тысяч рублей.

Это была обыкновенная шпана, люди, которых на преступление подбить нетрудно. Если случай подвернется, они будут на все согласны, а если не будет случая, то как-нибудь проживут, валяясь по канавам, выпрашивая с утра у прохожих на опохмелку, прирабатывая мелочишку на вокзале подноской вещей, протягивая дрожащей рукой эту мелочишку шинкарке, чтоб налила стаканчик.

С ними было все ясно, и Васильев отправил их в общую камеру, уверенный, что их рассказ соответствует действительности.

Оставались шестеро «членов боевой группы», как их торжественно называл Сизов. Шестеро эти были странные люди. Васильев никак не мог понять, что их, собственно, связывало. Двое были кулацкие сыновья с Псковщины. У отцов хозяйства были большие, но Советская власть не давала развернуться. Были неприятности из-за того, что батраков нанимали,— этого власть не одобряет; пытались землю арендовать — тоже донес какой-то недоброжелатель, получилось нехорошо. Особенно жаловаться не приходится, но развернуться нельзя. Предсельсовета, правда, мужик неплохой. Отцы на него самогона много истратили, но сыновья получили справки, что они из бедняцких семей.

По этим справкам поступили в Петрограде на рабфак. Отцы подсылали денежек, но маловато. Деревенщина! Городской жизни понять не могут.

С Сизовым встретились на Петроградской в трактире Чванова. Разговорились. Сизов человек ученый и тоже считал, что крестьянству хода не дают и добра от этого не будет. На крестьянских плечах вся Россия держится. Он их угощал, хотя сам не пил почти ничего.

Несколько раз встречались, наконец он им предложил вступить в партию левых эсеров. Они сперва и не поняли, что за партия такая. Но он объяснил, что партия эта за крестьян. Земли и скота держи сколько хочешь. Они согласились. Потом он сказал им, что имеет поручение от партии произвести налет, чтобы пополнить партийную кассу. Они испугались. Погулять они любят, но чтоб налет делать, этого еще не бывало. Но он объявил, что это не просто налет, а ради партийных целей, и, кроме того, каждый из них получит по две тысячи рублей.

Две тысячи — шутка ли! У Чванова за десять рублей гуляй целый вечер, а за полтинник тебе половой в пояс кланяется. Ну, они согласились. После налета Сизов расчелся с ними без обмана, они пожаловаться не могут. Ну, они с таких денег два месяца из трактира не выходили. В общем, их из рабфака выгнали за непосещение и пьянство.

Думали они домой ехать, но Сизов не велит, говорит, скоро еще будут дела и они большие деньги получат. Сняли частную квартиру, живут пока. Винцо попивают. Дома у Сизова не были. Встречаются с ним в сквере у Александрийского театра. Он им открыточки присылает, подписывается «Маруся». Это, говорит, в целях коне... в целях конспи... словом, как-то это там называется.