Записки следователя

– Генерал фон Таубе скончался в тысяча девятьсот двадцать первом году, – произнес торжественно и печально

Гейдель. – Это был весьма почтенный и всеми уважаемый человек… Я имел честь знать его лично.

– Я очень любил дядюшку и весьма ему обязан, – в тон

Гейделю заметил Амосов. – Да, многое изменилось за эти годы! Как сказал русский поэт: «иных уж нет, а те далече…» Господин Гейдель, я позволю себе обратиться к вам с просьбой отдохнуть у меня в доме. Правда, я живу очень скромно, но мне было бы приятно принять вас у себя.

Гейдель снисходительно потрепал Амосова по плечу и принял предложение. Захватив с собой «племянника», они на машине Гейделя поехали к Амосову на квартиру.

Вечер был посвящен воспоминаниям: Гатчина, Петербург, 1913 и 1914 годы. Амосов, знакомый со слов Шарапова с этим периодом жизни последнего, время от времени вставлял довольно уместные замечания. В результате этого разговора выяснилось, что Гейдель в тот период работал агентом германской разведки в Петербурге и часто встречался со Шпейером где-то на Кирочной улице, у старой акушерки, содержавшей явочную квартиру. Об акушерке

Амосов ничего не знал, но своей неосведомленности не обнаружил.

Наконец, Амосов предложил своему гостю отдохнуть.

Гейдель согласился переночевать в комнате Амосова и занял его постель. «Племянник» устроился в бывшей комнате Тамуси, а Амосов решил спать на диване. Когда

Гейдель и «племянник» заснули, Амосов, по своему обыкновению, вышел на улицу покурить перед сном.

Стояла холодная осенняя ночь. В городе было темно. Откуда-то издали доносилась пьяная немецкая песня. Это развлекались солдаты, на ночь уволенные из частей. Время от времени с треском проносился на мотоциклах ночной патруль, объезжавший городские улицы. Где-то стреляли.

Потом опять становилось тихо.

Амосов обдумывал предложение Гейделя съездить в

Берлин. Какую пользу можно было бы извлечь из такой поездки? Не таится ли в этом предложении скрытая насмешка или провокация? Не лучше ли остаться при штабе фронта, выяснить организацию работы в ведомстве господина Гейделя, их связи, планы, расчеты?

«А если все-таки поехать в Берлин? Немец Шпейер приехал в Россию в тысяча девятьсот тринадцатом году и прожил в ней около тридцати лет. Что, если мне, в порядке ответного визита, поехать в Берлин и провести там пару месяцев? Право же, в этом есть смысл…»

Так размышлял Амосов в эту ночь, сидя на завалинке перед домом Шарапова – Шпейера. Занятый своими мыслями, Амосов не заметил темной тени, которая появилась за углом и стала осторожно пробираться к дому, у которого он сидел… Стараясь держаться вплотную к забору, неизвестный добрался, наконец, до дома и, в свою очередь не заметив сидевшего в тени Амосова, тихо постучал в окно.

– Кто это? – вскочил на стук Амосов. – Чего вы стучите?

– А вы кто? – спросил неизвестный.

– Кто вам нужен?

– Во всяком случае, не вы!

Амосов чиркнул спичкой и увидел молодого рыжеволосого парня, который довольно спокойно глядел на него.

Это был Васька Кузьменко. Амосову он был незнаком.

– Перестаньте стучать, – спокойно оказал Амосов.

– Там отдыхают немецкие офицеры? – спросил Кузьменко, который не знал всех событий последнего времени.

– Иван Сергеевич уехал, – сказал Амосов. – И в городе его нет. А стучать нельзя.

Рыжий задумался. Потом он подошел к Амосову и спросил:

– А вы не знаете, где Иван Сергеевич? Что с ним? И

вообще?

– А вы откуда?

– Я Кузьменко. Артист драмкружка. Но меня здесь давно не было. И вот я вернулся – в город, а в нем никого нет, и пришли немцы, и вообще творится чепуха какая-то.

Иван Сергеевич мог меня приютить. А вы откуда его знаете?

– Вот что, уважаемый, – с сердцем произнес Амосов, не зная, как ему отделаться от этого ночного пришельца, –

убирайтесь-ка вы отсюда подобру-поздорову. Сказано вам русским языком: Шарапова в городе нет, он уехал, эвакуировался. Ясно?

– Позвольте, но где же я буду спать? – с искренним удивлением спросил рыжий. – Я всегда ночевал в таких случаях у Ивана Сергеевича. Нельзя ли закурить?

Амосов молча протянул рыжему папиросу. Тот закурил ее с жадностью. Оба молчали. Амосов понял, что рыжий не врет и действительно не в курсе событий, происшедших с

Шараповым.

– А почему в этом доме немцы? – не унимался Кузьменко. – Мало им домов в центре? Я вижу, вы русский человек. Объясните, пожалуйста, как это все случилось?

Ведь я совершенно не в курсе дела…

И сбивчиво, торопясь, словно из боязни, что его не выслушают, – Кузьменко рассказал Амосову, как он после

«Свадьбы Кречинского» был предан суду за хулиганство, учиненное в универмаге, как суд приговорил его к двум годам лишения свободы и как он теперь вернулся домой.

Кузьменко, сам не зная почему, разоткровенничался и добавил, что перешел линию фронта, желая работать в тылу врага…

15. ПОЕЗДКА В БЕРЛИН