Записки следователя. Привидение

– Это вы следователь Рудольф Васильевич, который ведёт дело по нашей дочери Юлии? – почти одним дыханием произнесли мужчина и женщина и тут же подошли ко мне вплотную, почти перегородив дверь.

– Да. Это я, – ответил я и попросил отойти от двери, чтобы не мешали отомкнуть дверь. Женщина отошла на полшага. После того, как освободилось свободное пространство, я отомкнул дверь. – Прошу! – я отстранился, пропуская их вперёд. Когда все трое зашли, я сказал: – Присаживайтесь!

Я обогнул стол, приготовился сесть на своё место. Не успел сесть, как вдруг женщина резко поднялась со своего места, и я не успел опомниться, как в одно мгновенье очутилась возле меня. Схватила мою левую руку и, прижав её к своей груди, со слезами на глазах запричитала:

– Скажите, умоляю, что с моей дочерью? Скажите правду, что с ней? Жива она? Прошу вас, говорите, не молчите!

Мать Юлии Вера, как я узнал чуть позже её имя, не стесняясь больше меня, горько заплакала, и тут же ручьём потекли из глаз слёзы. Рыдание и вой её заполнили мой кабинет. Слёзы, как мелкие струйки фонтана, безостановочно капали на мою руку. Рука сделалась мокрой. От её страшного, горького, душу раздирающего рыдания мне стало не по себе. Мне стало невыносимо жалко эту женщину. Я незаметно сделал попытку освободить свою руку, но Вера держала её крепко и не думала отпускать. Вероятно, муж Веры, заметив, что я пытаюсь освободить свою руку, подошёл к жене и, взяв её за плечи, прижал к себе и со словами:

– Верочка, родная, любимая, прошу тебя, успокойся! Не надо так убиваться! Ты мешаешь следователю говорить. Освободи его руку. Пойдём, сядем, – и аккуратно стал уводить её от меня.

Вера с неохотой отпустила мою руку и, подчиняясь воле мужа, но всё ещё рыдая, покорно уселась на стул. Пока муж успокаивал Веру, я быстро вытер полотенцем руку, а после налил в стакан воды и подал Вере.

– Выпейте, успокаивает! Причин для волнения и тревог нет. Ваша дочь, я вчера ещё говорил её бабушке, Ефросинье Егоровне, жива. В настоящее время она временно находится в нашей больнице на лечении. Она приболела. Все люди иногда болеют, так ведь? Это жизнь. Болезнь не жалует никого. Вылечится, вернётся домой. Вы, Вера, пейте, пейте воду. Полегчает. Уверяю вас.

Вера сделала несколько глотков и всё ещё дрожащей рукой поставила стакан на стол. Сделав несколько прерывистых дыханий, Вера повернула голову в мою сторону и произнесла:

– Не мучайте меня, скажите честно, не надо меня обманывать, что случилось с нашей дочерью? Прошу вас! – и она снова резко поднялась и дёрнулась в мою сторону. По-видимому, пыталась снова подойти ко мне, но муж удержал её. Говоря ей очень ласковые, нежные слова, посадил её на стул.

– Вера, простите, если вы не успокоитесь и не будете слушать меня, я не могу вам рассказать, объяснить суть происшедшего случая с вашей дочерью. Как я уже сказал вам, что ваша дочь Юлия жива. Пока находится в больнице на излечении. Вы слышите меня, Вера? – и я в упор посмотрел ей в глаза. Муж Веры, Николай, переживал и страдал не меньше, чем его жена, но сдерживал себя. По его виду, по его состоянию было заметно, что это ему давалось нелегко.

– Вы извините мою жену, – проговорил дрожащим от волнения голосом Николай, плотнее прижимая свою жену к себе, боясь, по-видимому, как бы она снова не пыталась прорываться ко мне. – Вы должны понимать, она мать одной-единственной нашей дочери. У нас других детей пока нет. Она очень переживает за своего ребёнка. – Николай вдруг замолчал. Пауза продлилась недолго, и он сказал: – Мы, товарищ следователь, успокоились. Продолжайте.

«Рассказать правду сейчас или повременить? – мысленно задал себе вопрос, посматривая то на Веру, то на Николая. – Они и так на грани срыва. Как же мне быть?»

Взвесив «за» и «против», решил так:

– Мы вашу дочь нашли в районе реки Кундрючья, на территории нашего района, в бессознательном состоянии, на четвёртые сутки после её исчезновения. Каким образом, при каких обстоятельствах Юлия оказалась там, где мы её нашли, мы пытаемся установить. Не скрываю от вас, что сложность в этом деле заключалась в том, что при обнаружении её у неё при себе не было никаких документов. Мы не знали её данные: ни имя, ни фамилию, ни место проживания. Вы нас тоже должны понимать. Мы сделали всё, что было в наших возможностях. Только на днях мы узнали её данные.

Когда я закончил говорить, в кабинете стояла мёртвая тишина. Вера и Николай сидели молча, уставившись друг на друга, с неподвижно-каменными лицами. Меня удивило лицо Веры, искажённое, дикое, страшное, похожее на страшную маску. Лицо Николая тоже было застывшее, но мне оно показалось не так страшным. Установившееся затишье неожиданно нарушил голос Николая:

– Рудольф Васильевич, вы сказали, что нашли нашу дочь на четвёртый день после исчезновения, скажите, когда вы нашли её?