Записки следователя

Отца Августины в тот злополучный вечер беспокоил еще один случай. Надо же было такому произойти, что из его воинской части сбежал в самоволку сержант Юракелян и до сих пор не вернулся. Такое в ту пору редко случалось. Известно стало, что самовольщик позвонил дежурившему на КПП Далайламову. Словно задыхаясь от обилия впечатлений, перемешанных с испугом, сержант успел выкрикнуть в телефонную трубку всего две фразы: «Я тут такое видел, такое… Доигралась красавица Августина, дочь нашего полковника!». Значит, воин кое-что заметил?

А в то самое время, когда родители Адажевы не находили себе места и милиция строила да проверяла свои версии, а солдаты-саперы рыскали по городским закоулкам и окраинам, выполняя указания комбата, Августина, доставленная летательным аппаратом на тихую, зеленую лужайку, просыпалась от принудительного сна.

Возбужденная пережитым, всплывшим сразу же в сознании, она стала озираться по сторонам. И все больше холодела от испуга. Где она? Неужели на другой планете? Или на Земле? Вокруг та же мягкая трава, зеленые кипарисы и пальмы, слышен невдалеке шум морского прибоя.

Пока она думала-гадала, на какую планету забросила ее судьба, почувствовала, что за ней кто-то наблюдает. А через секунду Августина была буквально ошеломлена новым видением. Крайне удивило, поразило и даже озадачило ее то, что в двух шагах от нее стоял незабвенный, набивший, как говорится, в зубах оскомину Джованни. Он нежно и самодовольно ухмылялся.

«Не дьявольское ли это наваждение, — в сердцах заскрипела хорошенькими зубами Августина, — не продолжение ли это сна, не обман ли чувств, не призрак ли? Ох, как я ненавижу этого пижона».

Однако надо отдать должное и другому. На фоне солнечного морского берега эта улыбка производила приятное впечатление, впрочем, до тех пор, пока кавалер не начал говорить тоном, не терпящим возражений. Мотивы были все те же — сближение:

— Наберись терпения, выслушай меня, золотце. Теперь-то ты должна стать моей благоверной, женушкой. Довольно славиться красотой там, в России, прославься здесь, на берегу Адриатического моря. Надеюсь, понимаешь ситуацию или прояснить. Ты похищена. Так поступал верховный Бог Зевс. Уж, разумеется, ты сильна в греческой мифологии. Совсем недалеко то место, где пребывал он — Олимп. Когда Богу Богов кто-либо нравился, Зевс похищал того. Итак, сударыня, вы прекрасная моя пленница. Но ни у кого никакого выкупа за тебя я не потребую. Сам готов дать любой. Ну, как? До твоего сознания дошла ситуация? Милая, ты моя, только моя!

И хотя Августина все это слушала почти с открытым ртом, не переставая надеяться на кошмарный сон, однако вскоре сообразила, что ей не до шуток и расслаблений. Нотки великовозрастного юнца устрашали.

Что надо делать? Ну хороша же и родная подружка Эммочка Бабкина. Растерянность и замешательство уступали место здравой логике, рассудительности:

— Где моя косынка и туфля? Немедленно верни меня к маме и отцу. Неужели ты не соображаешь, что там сбились с ног в поисках пропавшего человека? Тебе несдобровать. Ах, какая круглая дура. Расщедрилась, пошла к нему на последнее свидание, попрощаться, он, видите ли, уезжает. На чем ты меня сюда доставил? Говори немедленно… А я-то здесь вожу глазами, поражаюсь и умиляюсь, думаю, что НЛО домчал меня на другую планету. Где я? И что это за «неопознанный летающий объект», которым ты привез меня сюда? Гусар несчастный!

— Обычный вертолет, моя прекрасная госпожа. Он вполне сошел за НЛО. Могу, как будущей обожаемой супруге, поведать маленькую деталь. Этот вертолет стоил мне большой валюты. Так что не советую выпендриваться и быть слишком высокого мнения о своей персоне. Не форси. Тебе суждено стать моей женой. И тут ничего не поделаешь. Чем раньше сговоримся, тем лучше для тебя. Поддержи мое желание. И не зли меня. Давай сменим тему беседы.

— Негодяй, как ты смеешь такое себе позволять, — выкрикнула в сердцах прекрасная девушка, переполненная негодованием. Хотела подыскать еще посильнее слова, чтобы оскорбить бранью похитителя, да призадумалась.

Августина решила пустить в ход хитрость. Самым уместным в такой ситуации было притворство с многозначительными намеками. Наблюдая за самодовольной, ухмыляющейся физиономией «разбойника с большой дороги», она перешла на мирный разговор:

— Ты думаешь, что все на свете можно купить за валюту? Ошибаешься!

— Спокойно, детка, не надо лишних эмоций. Когда ты осмотришься, то сообразишь, что потеряла, а что нашла.

— Кроме горя и страданий — ничего не приобрету с тобой. К тому же мне нравится жить на родине.

— Преждевременны отчаяния, крошка. Давай я поцелую тебя в изумительную щечку, в алые губки, как делал с удовольствием раньше, и все твои переживания, ужасное настроение улетучатся…

— Нахал, идиот, — не сдержалась Августина. — Тебе придется отвечать за хулиганство, грабеж…

— Опять ненужные эмоции. А выглядишь потрясающе. Такую люблю еще больше. Горящий взор…

— Чем ты меня одурманил? У меня болит голова.

— Обычный эфир… Но не в этом дело.