Записки солдата

Ревущий буран заглушал наш крик, и за преградой никто не отзывался. Я взял в санях винтовку (их было у нас две) и начал стволом пробивать снег. Стена оказалась плетеной из прутьев. Наконец лай собаки приблизился, а вскоре послышался и голос женщины. Она спрашивала, кто там. Я всунул голову в пробитую дыру и ответил, что мы — двое военных, сбились с дороги, очень просим пустить нас переночевать. Но женщина заявила, что пустить нас не может, а если мы начнем ломиться, она станет в нас стрелять.

Из дальнейших переговоров мы узнали, что это дом лесника и никакой деревни вблизи нет. Мы оказались в восьми-девяти километрах в стороне от нашей дороги, где-то на окраине лесного массива.

Чтобы доказать наши мирные намерения, разрядил и выбросил в лабаз свою винтовку.

— Мы не грабители, вот наше оружие, впустите хотя бы в лабаз, иначе замерзнем, — убеждали мы.

Видно, передача винтовки подействовала, хозяйка позвала парня лет пятнадцати-шестнадцати, который появился с зажженным фонарем и охотничьим ружьем. Посоветовавшись, они подали нам деревянную лопату для расчистки снега, а сами стали открывать плетенные ворота.

Мы очень обрадовались, когда очутились в крытом дворе, и не знали, как отблагодарить нашу хозяйку.

Лабаз оказался довольно вместительным, примерно двадцать метров в длину и десять в ширину. Здесь было сравнительно тепло. Сюда выходили двери из дома, сарая и погреба, а посередине стоял рубленый колодец, у одной стены были сложены дрова.

Распрягли лошадь и укрыли ее тулупом. Хозяйка пригласила в дом. Даже не верилось, что мы в безопасности. А буран ревел.

Лесника Вали Мухометжанова дома не было. Четыре дня тому назад он уехал на совещание. Кроме хозяйки дома был их приемный сын, казах по национальности. Они его взяли в одной кочевой семье в тридцатые годы, когда группа казахов уезжала из Кустанайской области куда-то на юг.

Хозяйка, Зугра Мухометжанова, по национальности была татаркой. Муж тоже татарин. Она оказалась очень гостеприимной, приготовила ужин из кролика, заварила душистый чай. Мы вынули свои продукты. Сели к столу. Хозяйка сказала, что мы сильно перемерзли и желательно было бы выпить по сто граммов водки, но водки в доме нет.

Накануне выезда из Владимировки председатель сельского Совета пригласил нас на ужин, где среди гостей оказался председатель сельпо. Нашу просьбу отпустить нам из магазина немного хлеба, консервов и пол-литра водки председатель сельпо удовлетворил. В день выезда мы заглянули в магазин, где для нас был завернут пакет. Расплатившись и поблагодарив за продукты, мы уехали. В дороге пакет не раскрывали, было не до него. И вот теперь извлекли водку и разлили по рюмкам. Но при первом глотке обнаружили, что вместо водки нам подсунули керосин. Настроение испортилось. Конечно, мы поужинали с аппетитом, но очень возмущались обманом, тем более перед такой дальней и тяжелой дорогой.

Буран нас задержал в лесной сторожке более чем на сутки. Пришлось еще ночевать. Случай заезда сюда в столь ненастную погоду Зугра объяснила тем, что на этой лошади здесь не раз бывал начальник школы Успанов. Мы с ней согласились, так как знали страсть начальника к охоте.

На вторые сутки мы выехали в Кустанай. Буран стал немного тише, но все еще свирепствовал. Километров пятнадцать мы ехали лесом и хорошо различали дорогу.

В Рыбное прибыли, когда уже было темно. В дом моего названного отца привела сама лошадь. Хозяин нашему приезду обрадовался. Убрав лошадь, ушел искать водку, но буран угнал его от домов, и он оказался в двух-трех километрах от деревни на озере с названием Кочковатое. Там сориентировался и только к утру добрался домой. На водку нам явно не везло.

Ночное отсутствие хозяина нас очень беспокоило, но выходить на розыск хозяйка не решалась и нам не советовала. У ворот дома, на столбе, висел какой-то кусок железа, и мы по очереди выходили с молотком и звонили, подавая сигнал. Но сигнала хозяин не слышал.

Дровами Владимировка обеспечивала школу бесперебойно.

Весной пришлось мне побывать в дальней деревне Алексеевке, где школа купила трактор «Форд Путиловский». Перегон на подсобное хозяйство из-за отсутствия в школе тракториста пришлось делать мне. Еще в 1929 году я окончил автокурсы в Минске и неплохо водил машину. Алексеевский колхоз был очень богатый. Мы любовались прекрасными лошадьми, рогатым скотом, чудесными производителями, хорошими постройками. Колхоз имел собственную электростанцию, которая подавала свет даже в дома колхозников.

В 1933 году школа получила две грузовые автомашины — «АМО-Ф-15» и «ГАЗ-А». Теперь она была полностью обеспечена своим транспортом.

Летом ко мне обратились жены начальствующего и преподавательского состава доставить их за 40—50 километров в степные вишневые заросли за ягодами. Просьбу пришлось уважить.

Кустанайские степные дороги летом совершенно не похожи на зимние, они доступны любому транспорту. Но когда поднимаются сильные ветры, возникают пыльные бури.