Записки солдата

Среди частей Британской империи по улицам прошел один батальон 34-й дивизии, представлявший на параде американскую армию. Хотя для участия в параде достаточно было лишь символического представительства, однако французы демонстративно выставили большое количество колониальных войск. Для безмятежных арабов и наказанных итальянцев, населявших космополитический Тунис, парад французских частей знаменовал конец эры бессилия Франции. Для 120 тыс. ликующих французов из 340 тыс. населения Туниса парад французских частей означал возрождение Сражающейся Франции.

Паттону, однако, не понравился спектакль, так как Эйзенхауэр не пригласил нас на трибуну, где союзные командующие принимали парад.

— Напрасная трата времени, — проворчал Паттон по возвращении в Мостаганем.

Пока в Тунисе союзные войска проходили церемониальным маршем, буйная 1-я пехотная дивизия Аллена отпраздновала победу в Тунисе на свой лад. На всем протяжении дороги от Туниса до Арзеу дивизия оставляла за собой разграбленные винные магазины и приведенных в бешенство мэров. Однако только в Оране, то есть в том городе, который дивизия освободила во время операции «Торч», она пришла в настоящую ярость.

Беспорядки начались с того, что солдаты служб снабжения, давно находившиеся в Оране, закрыли доступ в свои клубы и другие заведения войскам, вернувшимся с фронта. Взбешенная этой дискриминацией, 1-я дивизия двинулась целиком в город, чтобы «освободить» его во второй раз.

Так как промежуток времени между тунисской и сицилийской кампаниями был небольшим, мы отвергли предложение, чтобы личному составу 2-го корпуса была выдана летняя форма цвета хаки, которую носили войска обслуживания. Эта форма была не только непрактичной в полевых условиях, но переход на нее излишне обременил бы наши тылы. Больше того, последующая смена хаки на шерстяное обмундирование раскрыла бы противнику наши намерения вторгнуться в Сицилию.

Таким образом, в Оране по шерстяной форме обмундирования можно было безошибочно узнать солдат с тунисского фронта. До тех пор пока банды солдат 1-й дивизии гонялись по улицам Орана за солдатами войск обслуживания, одетыми в форму хаки, только пропотевшее шерстяное обмундирование гарантировало безопасность пребывания на улицах города.

Когда беспорядки зашли слишком далеко, штаб командующего войсками на средиземноморском театре военных действий отдал мне строгое указание приказать Аллену немедленно вывести свои войска из города. Хотя беспорядки частично объяснялись нашим неумением подготовить отдых для солдат, вернувшихся с фронта, они также свидетельствовали о плачевном состоянии дисциплины в дивизии. Солдаты Аллена начали кичиться своей недисциплинированностью, не обращая внимания на уставные требования, обязательные для всех частей без исключения.

— Мы все подчиняемся установленным правилам, — как-то заметил я Терри Аллену, — независимо от нарукавных знаков. Боюсь, что Аллен пропустил мимо ушей мое предостережение.

Ни Терри Аллен, ни заместитель командира дивизии бригадный генерал Теодор Рузвельт, несмотря на свои бесспорные качества хороших командиров, не могли обеспечить должную дисциплину в войсках. Оба рассматривали дисциплину как нежелательный рычаг, на который опираются менее способные командиры, лишенные ярких индивидуальных черт. Установившаяся репутация Терри в армии как бунтовщика уже давно опровергла догму, что без дисциплины нет солдата. А раз он сам не подчинялся этому правилу, он не считал нужным применять его к своим солдатам. Если бы у него был заместителем ревностный сторонник дисциплины, Терри, возможно, пришлось бы распрощаться навсегда с его манерой командовать дивизией. Однако Рузвельт слишком походил на Терри Аллена. Смелый, задорный человек небольшого роста, Рузвельт появлялся в войсках с тросточкой в руках. Его личное обаяние способствовало поддержанию порядка в дивизии. Его бодрый, хриплый голос действовал успокаивающе на солдат в каждом тунисском овраге, где его стрелки дрались с немцами.

Как-то ночью мы стояли с Рузвельтом и наблюдали за колонной 1-й дивизии, медленно двигавшейся по дороге с затемненными фарами. Тедди повернулся ко мне в темноте и сказал: — Брэд, держу пари, что я беседовал с каждым солдатом в дивизии. Давайте испытаем, узнают они мой голос или нет. Слушайте!

Он хрипло закричал в темноту, обращаясь к проходящему грузовику: — Эй, кто там едет?

— Рота «С» 18-го пехотного полка, генерал Рузвельт, — ответил дружеский голос.

Чтобы подбодрить своих усталых солдат в горах Туниса, Рузвельт любил напомнить им об удовольствиях, которые ожидали их по возвращении в Оран.

— Как только мы разделаемся с бошами, — говорил он своим грубым голосом, мы вернемся в Оран и изобьем поголовно всех военных полицейских в городе. Это был один из немногих девизов, которые в 1-й дивизии выполнялись точно.