Записки советского актера

Товарищ Сталин предостерег некоторых деятелей искусства и литературы от крупных идейных ошибок, которые могли бы пагубно отразиться на их дальнейшем творчестве, и, встречаясь и беседуя с работниками искусства, оказывал им неоценимую помощь.

Как и многим рабочим и колхозникам, представителям интеллигенции, так и многим деятелям искусства, работникам театра и кино посчастливилось встречаться с товарищем Сталиным и в беседе с ним находить ясную перспективу, ответ на волнующие творческие вопросы.

Впервые я увидел товарища Сталина на XVIII съезде партии в Кремле. Я был в числе делегации от трудящихся Ленинграда, которая прибыла на исторический съезд, чтобы приветствовать его от имени ленинградцев.

Позже я неоднократно видел товарища Сталина в Кремле на сессиях Верховных Советов РСФСР и СССР как до Великой Отечественной войны, так и в послевоенные годы, а дважды лично встречался и беседовал с ним.

Первая из этих встреч состоялась в мае 1940 года в Москве по окончании декады театрального искусства города Ленинграда, на приеме, устроенном Правительством в Кремле.

В самом начале вечера В. И. Немирович — Данченко, Е. П. Корчагина — Александровская, А. М. Пазовский и я получили приглашение занять места за столом Правительства.

Начался концерт. При объявлении очередного номера товарищ Сталин оборачивался и внимательно слушал исполнителей, тогда как в перерывах между номерами возобновлялся общий разговор, касавшийся вопросов искусства, театра и кино.

Иосиф Виссарионович подчеркнул значение кино как самого массового из искусств и, обратившись ко мне, заметил:

— Вот, например, вас в кино смотрят и знают миллионы, а такая аудитория для артиста — великое дело!..

Коснувшись некоторых наших творческих вопросов, я между прочим заметил, что очень трудно работать над образами великих людей: не знаешь, как лучше подойти к такой задаче, и иной раз, находясь перед киноаппаратом, настолько не владеешь собой, что от волнения дрожат руки…

— Зачем же волноваться? — заметил Иосиф Виссарионович. — Ни в коем случае не надо волноваться! Что значит «великие люди»? Великими они становятся только после своей смерти, а при жизни — это очень хорошие, простые и добрые люди…

Говоря о правдивости советского искусства, товарищ Сталин отметил, что нами должны быть мастерски сделаны не только положительные образы, но и роли отрицательных героев. Товарищ Сталин подчеркнул, что в некоторых наших фильмах отрицательные образы показываются бледно, схематично и тем самым зрителям дается неправильная ориентировка. Образы наших врагов не должны упрощаться и снижаться: их следует показывать сильными, коварными, какими они являются в действительности. Это тем более важно, что полнота и глубина характеристики отрицательных персонажей, наших врагов, обостряет силу драматического конфликта, положенного в основу пьесы или сценария.

По окончании приема я в числе других его участников был приглашен на просмотр кинофильмов. Нам представилась возможность провести еще несколько часов в непринужденной обстановке вместе с руководителями партии и правительства. Мы смотрели фильмы, в перерывах пели русские и украинские народные песни, пели стройно и музыкально, причем К. Е. Ворошилов и А. А. Жданов очень активно участвовали в нашем импровизированном хоре, в состав которого входили такие певцы, как И. С. Козловский и М. Д. Михайлов.

Вторая встреча с И. В. Сталиным состоялась 24 февраля 1947 года, когда С. М. Эйзенштейн и я были приглашены к Иосифу Виссарионовичу по вопросу о второй серии фильма «Иван Грозный».

Нам надо было быть в Кремле в 11 часов, но еще за полчаса мы вошли в приемную. В тот вечер мы особенно волновались, но я, пожалуй, несколько меньше, нежели С. М. Эйзенштейн, ибо считал, что если Иосиф Виссарионович нас пригласил, то вопрос наш получит благоприятное решение.

Войдя в кабинет, мы увидели в глубине его товарища И. В. Сталина, товарищей В. М. Молотова и А. А. Жданова. Мы быстро подошли к Иосифу Виссарионовичу, поздоровались с ним, с В. М. Молотовым и А. А. Ждановым.

Иосиф Виссарионович предложил сесть за длинный стол, стоявший вдоль стены кабинета, и занял председательское место в конце стола. В. М. Молотов и А. А. Жданов сели направо от него, я с С. М. Эйзенштейном — налево.

— Я получил ваше письмо, — строго, по–деловому начал Иосиф Виссарионович, — получил его еще в ноябре, но в силу занятости откладывал встречу. Правда, можно было ответить письменно, но я решил, что будет лучше переговорить лично… Так что же вы думаете делать с картиной?