Записки старого капитана

Виктор Мельников Записки старого капитана

На Руси это издавна чтимо,

Это в нашей, наверно, крови:

Чтобы женщина шла за мужчиной

В испытаньях, в скитаньях, в любви.

Чтоб его признавая начало,

Все тревоги в себе затая, Все же исподволь напоминала – Мы не просто вдвоем, мы семья.

Чтобы мудрость в себе находила,

Распрямясь пред сыновьим лицом Повторить с материнскою силой:

«Посоветуйся, сыне, с отцом!» Чтоб, все страхи снося в одиночку, Говорила, измаясь в конец:

«Обними-ка отца, слышишь, дочка,

Что-то ныне устал наш отец…»

И глядела бы с явной отрадой,

Как теплеет любимого взгляд,

Когда сядут за стол они рядом,

Как, к примеру, сегодня сидят… Мы едины любовью и верой, Мы едины землей и трудом.

И распахнуты дружеству двери

В наш добротный, устойчивый дом…

(Татьяна Кузовлева)

Глава 1. Детство

Река Амур покрыта льдом и снегом, безрадостная картина. Добавить завывание сильного ветра, и все это наводило на мысль, что жить здесь нельзя. Село Софийск; стояло несколько домиков, занесенных снегом, стелился дымок из труб, значит жизнь есть. Здесь же стояла небольшая военно-морская часть, занесенные снегом гидросамолеты, «Каталины», поставки по Ленд-лизу из Америки. В дневное время вокруг них копошились матросики и техники, кто очищал от снега, кто осматривал и прогревал двигателя.

В декабрьский день и появился на свет крикливый, слабенький сын офицера. Да и где быть здоровым – с продуктами было все очень плохо, жили впроголодь. Можно сказать, тьма тараканья, продукты привозные, спасал только паек, что получал папа.

Раз в месяц семьи офицеров отоваривались. Выдавали по норме, по талонам, все овощи в сушеном виде (может, кто-то и помнит, что такое сушеный лук, свекла, картошка… и пробовал на вкус?). Для родившихся выдавали замороженное молоко (как очень большая баранка толщиной сантиметров пять, и диаметр около сорока сантиметров). Хорошо, если дадут три-четыре таких баранки, связанные веревочкой – значит, кто-то отказался или кому-то не хватило такого нужного дефицита.

Снега было очень много. Дома, занесенные под крышу, между домиками натянут трос и выкопаны траншеи. Главная траншея была до реки, ходили за водой, рубили лед и приносили домой. В день выдачи пайка женщины брели в любую погоду – кормить детишек надо, да и мужей тоже. Количество и разнообразие пайка зависело от занимаемой должности, звезд на погонах, да и от знакомства со всемогущим старшиной.

Картина безрадостная, здесь была и тоска как дотянуть, зависть и злость, все это выливалось на мужей. Бредут жены назад – на шее круг молока, в руках плетеные авоськи (сами плели, делали большие, все надо унести сразу) на плечах замороженный баран, половина туши или что-то другое.

Вторая ходка так себе: консервы, конфеты, сгущенка и ананасы консервированные, из Китая, все это сравнить с нынешним товаром, нельзя…

Так жили сотни тысяч жен офицеров по всей нашей большой стране, Стране Победительнице. Там же в этой деревушке жила очень старая бабушка, втайне ото всех мама меня крестила, крещение провела эта старая бабуля, видать, имела право, или имела сан, кто его знает. Тогда это было смерти подобно. Папа партийный, мама комсомолка, и почему мама так поступила – для меня загадка. Когда я стал чуток постарше, я спрашивал у мамы про ее маму, папу… Она мне говорила: «Я тебе, мой комарик, потом все расскажу». У мамы девичья фамилия Комарова.

Папа был военный, и мы его очень редко видели – все по командировкам, война не у нас, а где-то там, где нужны наши папы. Вернувшись из одной командировки, папа привез на груди боевую награду, медаль. Папа всю свою жизнь очень ее ценил, и был горд. За свою военную карьеру наград у папы было двадцать шесть. Страшный год 1953, разгул преступности, амнистия бандитов, политическим нет, и очень много змей. Мама рассказывала, когда зашла в комнату проведать меня, я спал в кроватке, а на моей груди она увидела здоровенную мирно лежащую змею. Это была гадюка, метровая, свернулась кольцом и мирно лежала, а я посапывал. Мама сдернула одеяло, схватила меня и выбежала из комнаты. Суматоха и шум поднялся страшный. Старенький сосед прибежал, убил и выбросил змею, сказал: «Это была самка. Да, это тот еще знак». Какой – не сказал.