Записки Степной Волчицы

Все-таки удивительно: разбивая последние иллюзии, за которые сам беспомощно цеплялся, обнажая передо мной свою печальную, неприкаянную душу, он в то же время воскрешал меня почти из мертвых.

— А может, Агния — черт? — подмигнул он мне.

— Нет, она хорошая, — поспешно пробормотала я, прижимаясь к нему. — И, вообще, вокруг столько хороших, чудесных людей!

Через несколько минут Стива поднялся и стал прощаться. Я чувствовала себя немножко эгоисткой: едва он ушел, все мои мысли тут же устремились к предстоявшем свиданию с Николяшей. Вокруг бесились люди. Если между мужчиной и женщиной и была какая-то разница, то именно в этом. Мужчину ни на миг не отпускала тоска по Истине, даже если на него устремлялись любящие взгляды. А женщина могла забыть обо всем на свете, когда ее жизнь озарялась хотя бы отсветом любви. Женщина, будь она хоть трижды волчицей, превращалась в ту самую самодовольную, набухшую, готовую к делению амебу.

Николяша должен был вот-вот появиться. Боже мой, какие только мысли не мелькали у меня в голове! Вот говорят — мужчины инфантильны. Но женщины инфантильны ничуть не меньше. Вокруг сплошь «вечные девочки», хотят, чтобы их всю жизнь «на руках носили», вечно плещутся в каких-то глупых грезах. Последнее время у меня стали случаться задержки менструального цикла, появились странные боли, головокружения, дискомфорт. Анализируя свое состояние, я как будто даже обнаруживала признаки некой инородности, раздвоения (как сказал бы господин N., деперсонализации). Не говоря уж о том, что в самый неожиданный момент была рада пощекотать себя безумным подозрением: уж не беременна ли я?.. Но еще забавнее было представить, чтобы сказал по этому поводу мой (бывший?) муж. Стоило только прислушаться…

Я достала из сумочки записную книжечку и авторучку, чтобы записать стихи, которые казались мне чьим-то, может быть, моим собственным давним стоном, возвратившимся и долетевшим ко мне откуда-то из безвоздушного космического пространства, а может быть, его, мужа, безумным хохотом. Если они и существовали, безумцы, помешавшиеся на мессианстве, то муж, безусловно, к ним принадлежал. Ему и себе, нам обоим, я хотела бы посвятить эти полные горечи, обиды и едкого сарказма строки:

Грежу без устали —
Вот безумие
И рифмы плету не смыкая глаз
Когда нельзя из окна высунуться
Чтобы увидеть свое «сейчас».

Ты небо ты солнце
Давай вывертывай
Меня наизнанку как хлам а там
Попробуй сказать слово «совесть»
Своим темным сытым богам

Беги по улицам
Раздирая кружево
Поверх барьеров швыряя стон
Когда на Москвой до Арбата суженной
Висит как плакат Наполеон

Звени, качайся
что прадедов улей
В плену всех ветреных и черных дней
Вались как сноп в безнадежную одурь
Где нету ни звуков и ни огней

Беги без оглядки
Дави беспощадно
Дев порочных беспечный рой
Не слушай их крики примерно слащавые
Зовущие или просящие «стой!»

Из неба и пыли
выковывай орден
Кусай обметанную губу
Когда из-под стула глядит юродивый
Буди пинками свою судьбу

Судьба распрямится
ржаво неспешно
Из ветра в плач и из плача в смех
Судьба отдастся тебе как прежде
Перебывать успевши у всех

Содрав коросту
и выскоблив сыпь
Шагнешь в нору мою ты вдруг среди дня
Умру и воскресну и птица выпь
Вскричит как лопнувшая струна

Не помню смеха
с которым рожала
И мир открывала из чрева исторгнув
Но ты озлобившись и зажавшись
Всё плачешь и бредишь в липких пеленках

Густыми белилами
память замазав
Все стонешь себя потерять боясь
Потом из грешной души выволакиваешь
Избитое тело похмельем томясь

Ликует на площади
Дует в уши
Ветер изгаженных детских грез
А дома греется тихий Пушкин
Над вымыслом проливший столько слез…