Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Если малазийцы считали дикарями даяков, то те в свою очередь смотрели свысока на кочующие племена охотников-собирателей. Кстати, «кочевники» были как раз вполне мирными и отрезанием голов не занимались. Даяки вовсю третировали этих безобидных «дикарей» и часто брали их в рабство.

Сегодня эти дикие нравы остались в прошлом. Вдоль берега моря стоят великолепные отели, а потомки кровожадных воинов прекрасно приспособились к современной цивилизации и работают в туристическом бизнесе.

Найти «длинные дома» вблизи побережья не составляет труда, но теперь это обычные туристические объекты. Даяки приходят сюда лишь в дневное время, чтобы водить экскурсии и в угоду падким на экзотику туристам рассказывать «страшные истории» о былых нравах.

Однако в глубине Калимантана, в труднопроходимых джунглях, все еще остались деревни с настоящими «длинными домами».

Черепа и церковь

Чтобы попасть в традиционную деревню с ботангами, нужно сначала лететь на небольшом самолете в сторону индонезийской границы, а затем еще несколько часов плыть на лодке.

Внешне ботанг напоминает обыкновенное общежитие, где каждая семья живет в своей комнате. Однако в реальности даже живущие в ботангах даяки уже испорчены цивилизацией.

Внешней экзотики вроде бы вдоволь— например, в каждом доме на почетном месте возвышается груда черепов, добытых в боях предками; руки местных женщин покрыты татуировкой, а мочки ушей под тяжестью массивных украшений вытянуты до груди.

Однако эта самобытность не мешает даякам успешно жить в современном мире. Туристам предлагают за энную сумму в твердой валюте организовать «настоящий деревенский праздник».

В каждой комнате «длинного дома» есть телевизоры и CD-плееры. Есть в традиционных деревнях и школы— на занятия ученики приходят босиком, зато обучение частично ведется на английском.

В каждом даякском поселении есть и церковь, построенная вездесущими протестантскими миссионерами. А вот кладбища в традиционных деревнях по-прежнему языческие: на могиле водружается статуя «волшебной птицы», помогающей умершему в загробной жизни.

По реке среди джунглей

В таких развращенных туристами деревнях можно найти проводника, который отведет вас в племя охотников-собирателей, которые еще не встречали «белого человека». Для этого, правда, придется вновь арендовать лодку и еще часов десять плыть по реке.

Следы современной цивилизации во время такого путешествия встречаются нечасто. Лишь на расстоянии приблизительно ста километров друг от друга попадаются так называемые «поселки» лесорубов.

Такие поселения представляют собой несколько вагончиков, где живут рабочие. Здесь имеется магазин, который одновременно служит и пунктом скупки дичи.

Как правило, аборигенов не интересуют деньги — они попросту меняют охотничьи трофеи на полюбившиеся им товары. Впрочем, среди обитателей таких поселений коренных жителей не встретишь. И лесорубы, и хозяева магазина — малазийские китайцы.

Первый европеец

Деревня охотников-собирателей на поверку оказалась обычным бараком. Увидев меня, толпы людей, одетых в набедренные повязки, бросились врассыпную. Положение спас энергичный мужчина в шортах и с часами на руке.

«Добро пожаловать! Меня зовут Абдулла, я староста этой деревни. Не обижайтесь на моих земляков, они еще никогда не видели европейца и должны к вам привыкнуть», — на вполне приличном английском говорит абориген.

Как объясняет Абдулла, его отец по национальности малаец, а мать из племени кочевников. Староста деревни родился в городе, учился в школе. Узнав, что его гость из России, Абдулла не преминул похвастаться своими познаниями о нашей стране: «Там всегда холодно, а люди, как и в Америке, говорят по-английски».

Правительство послало Абдуллу «присматривать за кочевниками» именно благодаря его образованности. «Еще семь лет назад это племя кочевало по джунглям. Но потом правительство построило для них этот дом и убедило жить оседло. Мне предложили место старосты в новой деревне. Я приехал сюда, обжился, женился на дочери вождя племени», — рассказывает Абдулла.

Староста должен следить за тем, чтобы аборигены отправляли своих детей в школы-интернаты и убеждать их заниматься не только охотой и собирательством, но и земледелием. Увы, пока успехи более чем скромны: ни один ребенок так и не поехал учиться в школу. «У меня не получается объяснить людям, что такое школа, и они не хотят отпускать своих детей», — жалуется Абдулла.

Попытки приобщить кочевников к земледелию тоже окончились крахом. Староста заставил людей посадить рис, но не смог убедить их следить за ним — поэтому весь урожай пропал.

Охота и собирательство