Записки студента-медика. Ночь вареной кукурузы

– Логично, – согласно кивнул Андрей и уже с уважением посмотрел на многоопытного Пакета.

Преподы плюхнулись возле остывшей печки на не расколотые чурки и с интересом стали взирать на жизнь отряда. Виктор Сергеевич вынул из стоявшего рядом ведра вчерашнюю недоеденную кукурузину и, разломив ее на две части, отдал одну половину Максиму Сергеевичу.

– Фу, что ты такое даешь? – поморщился Полоскун. – У меня во рту пустыня Сахара. Сейчас бы холодного пивка, а ты сухую кукурузу суешь.

– Ничего она не сухая, наоборот, сочная и вкусная, правда, без соли. Но ничего, сойдет, – подмигнул ему Мохнатов, с аппетитом обкусывая свой кусок початка.

– Фу- у, Витя, как ты ее ешь?

– Ну не хочешь, отдай мне, – встрепенулся хирург, заметив, что приятель готовится свою долю выкинуть в печь, уже приоткрыл дверцу.

– Да-а, похоже, тяжко нашим Сергеичам, – участливо протянул Пахом, – так не долго и в алкогольную кому уйти. Потом ищи их, свищи.

– А ты чего переживешь? – спросила Зина Краснова, сложив перед собой руки. – Или думаешь, без них не справимся?

Пока бойцы отряда выполняли утренний туалет да тихо шушукались по поводу потерявших форму Сергеичей, Твердов назначил дежурных по лагерю на день. Если Тоня Баринова, тихая домашняя девочка, не вызвала ни у кого нареканий, так как она в женском списке шла под номером два, то кандидатура Ромы Попова вызывала бурю негодований. Правда, лишь у одного единственного человека.

– А чего это вдруг Попов сегодня останется? У вас там, кажется, по списку Макаров вторым номером идет. Вот пускай Лешка и дежурит, – начала возмущаться Вика Глазова.

– Рома приболел, – сухо бросил Твердов, – пускай подежурит.

– А, приболел, значит? Да так приболел, что даже на линейку не вышел? Ему, выходит, можно болеть, а мне нет?

– Вика, я здесь командир отряда, и я решаю, кто станет дежурным.

– Нет, вы слышали? Слышали? Максим Сергеевич, Виктор Сергеевич, – бросилась она к застывшим на чурбаках преподам, – скажите этому Твердову, чтоб все по справедливости было.

– Ой, Вика, ты чего так визжишь, – скривился Полоскун, глядя немигающим взглядом на печь, – оглохнуть же можно. Разбирайтесь между собой сами. Выбрали Твердова командиром отряда, вот с ним все вопросы и решай. А к нам только в самом крайнем случае обращайся.

– А это что, по-вашему, не крайний случай? Фамилия Попов явно идет после фамилии Макаров. Если по справедливости, то сегодня должен дежурить Лешка Макаров, а не…

– Вика, Вика, остановись, – Полоскун поднял на нее осоловевший взгляд, – ну это же такая мелочь. Неужели два кандидата медицинских наук, преподаватели медицинского института должны решать, кто из вас будет сегодня дежурить? У вас есть Твердов, пускай он и распределяет.

– Твердов?! Он уже распределил: назначил Попова, которого даже на утреннем построении не было. Вот где он?

– Вика, отстань, – Мохнатов доел кукурузу и закинул пустой початок в печь, где еще в дальнем углу тлели угли. – Это на самом деле такая ерунда, которую вы в состоянии решить сами. Раз командир определил, что сегодня будет дежурить Попов, то пускай дежурит Попов. А иначе у нас начнет дисциплина хромать.

– Ладно, с Поповым мне все ясно, это мелочный случай, по-вашему, – Вика подбоченилась, – А когда к вам, тогда, простите, обращаться? В каких случаях?

– Тебе же русским языком сказали, в самых крайних случаях, – нахмурился Виктор Сергеевич, он не любил, когда с ним начинали спорить.

– Замечательно! Тогда скажите, уважаемые кандидаты медицинских наук, – она сделала нажим на слове «медицинских», – когда нам на поле установят туалет?

– Чего установят? – преподы переглянулись между собой и с интересом посмотрели на Вику, словно видели ее в первый раз.

– Туалет! Ту-а-лет! Парням куда проще, они шмыг за машину, и готово. А нам, девочкам, каково? Ведь там поле просто бескрайнее. Мы его целый месяц, наверное, станем убирать. Сейчас, когда мы только начали, ещё терпимо: можно в кустики сходить. А дальше? Дальше как, когда мы углубимся в это поле, там до ближайших кустиков уже километр, а то и больше будет.

– И что ты предлагаешь? – Максим Сергеевич встал с чурбака и подошел к ней.

– Я предлагаю поставить нам деревянный туалет посредине поля. Не вижу здесь ничего особенного.

– А что, Макс, она права, – кивнул Виктор Сергеевич, – надо сделать девчонкам сортир.

– Твердов, ты слышал? – Полоскун повернулся к стоявшему рядом Александру.

– А причем здесь Твердов, – вновь заговорила Вика, – он вчера, насколько я знаю, говорил местному председателю, как его? Савин, кажется. Саша, ведь говорил?

– Говорил, – почесал за ухом Твердов, – он сказал, что подумает.

– Вот видите, они подумают. А сколько их величество думать будет? День? Два? Неделю? А нам туалет нужен сегодня!

Преподы отошли в сторону и принялись тихо совещаться, поглядывая издалека на Глазову. Твердов хотел отойти проверить Рому, но его окликнул Мохнатов.

– Саша, подойди сюда.

– Что-то у тебя, командир, дисциплина хромает, – дыхнул на него перегаром Полоскун, – чего у тебя бойцы вперед батьки в пекло лезут?