Записки студента-медика. Ночь вареной кукурузы

– Сережа перестань, мне больно, отпусти волосы.

– Клади сюда свою тупую голову! Не ссы, чик! И больше не будет больно! Никогда. Ха-ха-ха.

Твердов подошел поближе и пригляделся. Кровь застыла в его венах: сквозь предрассветную туманную муть стало видно, как Серега грубо швырнул свою жену на лежащее во дворе короткое толстое бревно. Взяв ее за волосы, согнул голову, обнажив шею, взялся за топор. Женщина уже не сопротивлялась, она покорно лежала на мокром от росы дереве и терпеливо ждала.

Серега деловито поплевал на руки, схватил топор обеими руками, приценился взглядом и взметнул его вверх. Еще мгновение и произойдёт непоправимое.

Дальнейшее происходило, как в замедленной киносъемке. Вот сверкающее остро отточенной сталью широкое лезвие топора начинает рассекать загустевший от тумана воздух. Вот Твердов срывается со своего места и двумя руками, с силой толкает обезумевшего мужа вперёд. Вот они оба падают. Но Твердов споткнувшись о бревно, теряет равновесие и зарывается головой в кусты шиповника, а его оппонент приземляется на вытоптанную, мокрую от росы траву.

Пока, чертыхаясь, «Председатель» пытается вылезти из колючек, царапаясь об острые шипы, Серега, слегка покачиваясь, успевает подняться и с перекошенным от злобы и паров алкоголя лицом вновь устремляется на Александра, размахивая пред собой плотницким топором.

Каким-то чудом «Председателю» удалось вскочить на ноги чуть раньше, чем нападавший успел добежать до него. Точный удар с правой в нижнюю челюсть надолго отправил несостоявшегося убийцу в глубокий нокаут.

Убедившись, что Серега надежно вырублен, Твердов отбросил упавший на землю топор ногой в сторону и подошел к лежащей на бревне Ольге. Бог ты мой! Да на ней нет живого места. Сквозь разорванную во многих местах ночную рубашку виднеются многочисленные кровоподтёки. Девушка теперь представляет собой один большой сплошной синяк.

– Все, все, Оля, – он погладил ее подрагивавшую спину рукой, – успокойся, это я.

– Саша, ты?! – Ольга с трудом оторвалась от бревна, вгляделась и тут же бросилась ему на грудь и зарыдала. Горячие слезы брызнули на неприкрытую грудь Александра. – Он мне голову хотел отрубить. Топором. А я согласилась, Не могла уже больше его издевательства терпеть. Он меня уже второй день бьет, почти не переставая.

– Все, Оля, все самое страшное позади, – Твердов прижал ее к себе и нежно погладил по отёкшему от побоев лицу рукой. – Он больше ничего тебе не сделает.

– Ты убил его?! – встрепенулась Ольга и, чуть отшатнувшись, посмотрела на лежащего рядом Серегу. Муж ее не подавал признаков жизни.

– Живой, такое убожество просто так не убьешь.

– Ты уверен?

– Уверен, видишь, ножонками сучит?

Лежащий на траве Серега пошевелил грязными пальцами. Слетевшие в падении кеды валялись рядом. Он тихо постанывал, но встать не пытался.

– А что с тобой? – Ольга провела по рукам Твердова и на ее пальцах осталась свежая кровь.

– Ерунда, – отмахнулся «Председатель», помогая девушке встать на ноги, – о колючки поцарапался, когда упал в кусты. Мелочи жизни. Ты как? Идти можешь?

– Не знаю, попробую. Голова кружится и тошнит. Ничего, отлежусь, пройдет. Не впервой.

– И часто он тебе так голову рубить собирался?

– Сегодня в первый раз. У него, похоже, от пьянки совсем крышу снесло. Саша, что же теперь делать?

– Как что? – Твердов усадил Ольгу на то самое бревно, что еще минуту назад чуть не ставшее для нее плахой, и участливо посмотрел ей в лицо. – В милицию надо его сдать. Я не всегда могу рядом оказаться.

– Ой, – замахала руками Ольга и сквозь прорехи в ее ночной сорочке стали видимы ужасные кровоподтёки, – только не в милицию. Его же непременно посадят.

– Так и чего?

– Как чего?! Он же не перенесёт тюрьму, заключение. Его там сокамерники забьют. Он же слабый. Его в деревне-то мужики дубасят почем зря, а в тюрьме точно кончат. Я знаю, у нас полдеревни уже пересидело. Страшные вещи о тюрьме рассказывают.

– Да и хрен с ним, – выругался Твердов, вытирая о распластанного Серёгу свои взмокшие руки, – тебе его жалко, что ли?

– Конечно, жалко, он же отец моих детей. Да и потом, как я одна их всех тянуть буду? Хоть какая-то помощь от этого козла да идет. Не всегда же он пьяный бывает.

– Оля, – Твердов бросил вытирать руки о Серегин пиджак и приблизил свое лицо вплотную к Ольге, – он сейчас только что, реально чуть не снес тебе голову вот этим самым топором, – он поднял несостоявшееся орудие казни и покачал им перед ее глазами, затем зашвырнул топор в ближайшие кусты.

– Ой, куда ты топор запулил? Он же нам еще пригодится.

– Он в другой раз твою голову рубанет, когда никого рядом не будет, – попытался объяснить Твердов, пропуская мимо ушей слова.

– Топор для хозяйства нужен, – всхлипнула Ольга, размазывая выпачканной в земле рукой не успевшие высохнуть слезы.

– Не о том ты сейчас думаешь. Никуда твой топор не денется. Кому он нужен. Ты думай, что с мужем твоим делать. Я предлагаю сдать его в ментовку. Или прибить его, – уже тише произнес Твердов.

– Как прибить? – ужаснулась Ольга.