Записки судового врача (СИ)

   - Честно? Ни-че-го-шень-ки. По правде признаться, - доверительно шепнул лекарь, - я даже не знал того, что она, как бы, вообще-то...ну...женщина.

   - Вот... А что ты знаешь о ней теперь?

   - Думаю, малую толику от всего известного... Но теперь я точно знаю, что она - превеликий капитан. Препрославленнийший мореплаватель и...

   - Да ты можешь так не выхвалять. Она не подслушивает, не бойся, а я на нее не шпионю.

   - Ну, просто теперь я знаю, что мадам Гайде - лучший шкипер Малахитового Моря, владелица одного из самых быстроходных торговых судов и одна из лучших перевозчиков ценных товаров.

   - Иии... Ничего тебе не кажется подозрительным?

   - Мне здесь подозрительным кажется ровным счетом...все, - честно признался Лауритц, напряженно поморщив лоб и задумчиво почесав затылок, - но что именно не так, я понять не могу.

   - Ну, ты ведь у нас тоже не первый год на море, и не суть важно, что всего лишь судовым врачом, - "всего лишь врач" кивнул, пока ему было несложно улавливать мысль старпома. - А такой опыт, и такую репутацию, как у Шивиллы, не приобретают за один сезон. Так почему же, спрашивается, ты о ней раньше ни слова не слышал? Не слышал ведь?

   - Нет... И правда...может быть, я просто такой...лопух?

   - Не спеши на себя наговаривать, сынок... Тут не все так просто. Начнем издалека... А про пирата по прозвищу Рыжая Борода ты слыхал?

   - А как же... Правда тот бушевал лет эдак дюжину назад, я тогда был слишком юн, да и мне было немного не до того - я оканчивал школу и поступал в университет... Только вот к чему это вы сейчас вспомнили?..

   - А к тому, что у Бороды, вообще-то, была дочь. Единственная и любимая... А шесть лет назад он погиб, оставив девочке в наследство один из самых быстроходных кораблей западного мира и оставив ее управлять судном с помощью самых верных членов команды, за долгие годы успевших стать настоящей семьей для этого дитя морей. Для ее покойного отца "Сколопендра" была, как ребенок, так что и Шивилла сейчас неспроста называет ее "сестрой"... Никто не знал ее под настоящим именем... Ее называли Шейлой... Шейла Шальная... - Бертоло усмехнулся, достал из кармана большую серебряную монету и выставил ее перед лицом доктора, чтобы сравнить размер и форму с его округлившимися глазами. - Вот, это имечко, вижу, ты уже слышал. Но девица недолго разбойничала. Тогда она была возмутительно-молода и непозволительно-безбашенна... Но, к счастью, быстро перебесилась. Один добрый друг посоветовал ей, когда подвернулась такая возможность, испросить королевского помилования, откупиться от всех этих судебных крючков, благо, в наше время все сейчас хорошо покупается, и встать на честную службу...

   - Пиратка... - пораженно выдохнул Лауритц и плеснул себе в кружку еще немного "успокоительного", "сыворотки правды" и "эликсира храбрости" в одном флаконе.

   - Бывшая! - строго поправил старик, погрозив узловатым пальцем.

   - А, я полагаю, с тем самым "добрым другом" и советчиком...я прямо сейчас имею честь разговаривать?..

   - Да, доктор Лауритц, верно подмечаешь. Я верой и правдой служил отцу, служу и дочке. Она мне как родная кровинка... Своих-то детей у меня нет... Ну, то есть, как "нет"... Где-то, вполне возможно, и есть мой выводок. Только женат я никогда не был, есть у меня никто не просит, на том и спасибо, хе-хе...

   На непродолжительное время между двумя беседующими повисло молчание, странно контрастирующее с общим ровным гомоном. Ларри так и не смог сообразить, нужно ли ему огорчиться, или, может быть, обрадоваться услышанной информации, поэтому просто сидел, тупо уставившись на своего визави. Он вообще себя сейчас чувствовал как-то странно - ему хотелось спать...а, может быть, не "спать", а еще что-нибудь "спеть"...или даже не "петь", а "пить"...но, всяко лучше был, конечно, самый первый вариант.

   - Ну, что ты смотришь? Что, хочешь еще спросить, что случилось с моим глазом? - лукаво поинтересовался мастер Бертоло.

   - Н..да, если можно, - робко ответил Лауритц. В принципе, сейчас он об этом даже не думал, но вообще его этот вопрос действительно очень даже интересовал, и он был не прочь узнать на него ответ, даже если это и противоречило правилам приличия.