Записки сумасшедшего

Поиски переместились на стадион. В школе только спиногрызы всех возрастов, даже Симона выползла на улицу. Я обошёл здание по кругу и вернулся. Пока все снаружи, надо успеть свалить.

Только вот вещички в подвале. А она там.

Так, я мужик или кто?

27 июня.

Она жива! Когда я спустился, она сидела на настиле и плакала. Сказала, что проснулась, а меня нет. И испугалась! О муже даже не вспомнила! Прав бы торговец, прав, козлина!

Вот только странная какая-то. Попросила никому не рассказывать, где она. Из угла не выходит, всё время трахаться хочет. Я не против, конечно, но она прямо голодная до этого дела. Или мужик её не мог нормально удовлетворить? И глаза. Глаза эти затягивают, словно дыру насквозь прожигают.

В два часа ночи попросила еды. Хорошо, склад недалеко от подвала. Потиху пробрался, взял свинины вяленой, огурцов, принёс. Огурцы в меня швырнула, мясо пожевала и выплюнула.

Сказала привести ей Симону. Я так и не понял, зачем. Может, попросит, чтобы та отошла в сторонку и дала жить нормально? Сейчас все перекусят и пойдут обыскивать территорию вокруг поселения. Нас с женой оставляют дома — эта дура вчера находилась, теперь живот болит.

Ладно, если что, разрулю. Что я, двух баб не примирю?

28 июня.

Неразборчиво. Я не могу! Она её… неразборчиво. Только кости остались. Теперь и Симону искать будем всем поселением. Только бы себя не выдать.

Пару раз всё вокруг расплывалось, и Викуся казалась совсем другой. Неправильной. Страшной. Только глаза такими же оставались.

30 июня.

Это не Вика! Это какая-то хуета. Сегодня она меня попросила привести ещё кого-нибудь, я испугался, машинально перекрестился и чётко увидел тварь. От Викуси только глаза. Глаза Симоны тоже там были — коровьи, испуганные. Сегодня же свалю к хренам собачьим, к тому же люди стали что-то подозревать. Вот только в голове шёпот мешает… Но не поддамся, я мужик или кто? Неразборчиво… как-то мысли вяло… неразборчиво. Валить надо, срочно, таких Вик на моём веку ещё… неразборчиво… Вниз, к ней… неразборчиво…

Далее рисунок, на котором изображены десятки глаз.

Любовь всей моей жизни. Никогда не брошу.

5 июля.

Сижу в школьном кабинете. Не хочу смотреть. И слушать, но уши заткнуть нечем. Сегодня какое-то особенное полнолуние, Викуся попросила оставить на ночь дверь в подвал открытой, чтобы войти в полную силу. Я не хотел, но она знает, как меня уговорить. Любимая… неразборчиво. Как она это сделает, раз угол покидать боится? Может, подсмотреть одним глазком?

Неразборчиво… затейница. По коридорам и кабинетам шныряют какие-то жгуты, хватают всех подряд, рвут на части и тащат по лестнице вниз. Кровь фонтанами бьёт. Как красиво! Крики, как музыка. Моё счастье.

10 июля.

В подвале очень сильно воняет. Запаса тел надолго не хватит.

20 июля.

Приказала выбросить кости. Яма в конце огорода подойдёт. Она ещё и хозяйственная!

25 июля.

Она прекрасна. Вот только, когда злится, на меня смотрят глаза всех, кто внутри. Это невыносимо. Неразборчиво.

???

Еда кончилась. Она больше меня не подпускает. Как я теперь, без её ласк? Радость моей жизни… неразборчиво.

???

Неразборчиво. Убил путника. Съела. Неразборчиво… два дня счастья. Как же я люблю её трахать.

???

Мы друг для друга предназначены судьбой.

Почти весь дальнейший текст нечитабелен. Пропущены слоги, буквы, целые слова. Разобрать можно лишь отдельные фразы, но понять, какую смысловую нагрузку они несут, невозможно. На всех страницах огромное количество зарисовок, исключительно глаз в разных ракурсах. В конце концов, записи обрываются.