Записки сумасшедшей журналистки

Наемники – люди столь деликатной профессии, что фальшивый паспорт или переход границы без документов входят в нормальные правила игры. Закон о наемничестве, принятый в России, странах СНГ и Прибалтики, грозит легионерам семью годами тюрьмы. Женя С, гражданин Белоруссии, когда-то закончивший русское военное училище, переходил немецко-польскую границу глубокой ночью, лесом. "А какие тут проблемы! – рассказывает он. – Взял бутылку водки и пошел себе не спеша. К утру вышел из леса". – "А как ты определил, что это Польша? Там что, специально написано для таких, как ты?" – "Н знаю. На глазок определил. Вроде Польша. Там я прямиком в посольство за справкой о потере паспорта и домой в Белоруссию, в отпуск". – "А почему не в Германии?" – "Там порядки строже".

Женя награжден Крестом иностранного легиона за храбрость. "А, ерунда! – отмахивается он. – В 1997 году в республике Чад была очередная революция, Франция поддерживала законное правительство. На гражданский митинг приехали два француза утихомирить народ. И кто-то из толпы расстрелял их в упор. Они упали в двухстах метрах от меня". – "И что ты сделал?" – "Как что? Выполнил приказ. Взял автомат и стал стрелять по толпе". – "Но ведь там были мирные граждане!" – "Какие к черту мирные?! Ты что, в такой ситуации будешь выяснять, кто есть кто? Ты испытываешь шок и мочишь куда придется. Это же не боевик, а реальная жизнь. В состоянии шока даже снайпера рука подводит. Честно говоря, я бы не хотел вновь оказаться там".

В отличие от Жени, двадцатитрехлетний Славик из Рязани рвется в бой. У Славы открытые и ясные, как у ребенка, глаза, улыбка ангела и внешность переодетой девочки. Но у этого хорошенького щенка с волчьим оскалом за плечами Чечня и служба в войсках ООН в Югославии (куда он попал за то, что накопал комбату два мешка картошки на даче в качестве взятки). "Знаешь, мне все равно, в кого стрелять, платили бы деньги. Я рожден быть солдатом удачи, – говорит он. – Если мне в России в отпуске кто-нибудь предложит "хлопковое дело", возьмусь не глядя". – "Что это значит?" – "Ну, "хлопнуть" кого-нибудь за деньги. Многим легионерам, приехавшим в отпуск домой, братва делает заказы. А что? Удобно. Приехал человек, сделал свое дело и укатил обратно в легион. Главное, остерегаться крупных денежных заказов. Чем больше денег тебе предлагают за убийство, тем больше вероятность, что тебя самого уберут после исполнения заказа. Что ты смотришь на меня такими глазами? Здесь все не цветочки.

Знаешь, в университете я проходил курс по психологии и теперь часто ловлю кайф, срывая с людей маски. Был тут один мужик из Латвии, уверял меня, что по специальности он пекарь. "Ну, ладно, – думаю, – пекарь так пекарь". Только взгляд у него был такой добрый, ну впрямь как у булочника, и руки такие, знаешь, только хлеб выпекать. Первый месяц он был пекарем, второй – пекарем, на третий месяц сказался мастером спорта по гребле. Я его ловил на мелких проколах и крутил, пока он не раскололся. Выяснилось, что человек был профессиональным убийцей на службе КГБ с 85-го по 90-й год, рубил людей саперной лопаткой в местах конфликтов – в Ашхабаде, Баку, Тбилиси. В легионе чуть не насмерть забил нескольких капралов, пытавшихся его поставить на место. Его сразу зауважали". Слава – парень с хорошей кровью, пустившийся в жизнь, как охотник за дичью. Он из тех, кто предпочитает преступление дрянному бессилию и все время ищет случая сорваться с невидимой цепи. "Мне нужно ощущение командира в жизни, иначе я наделаю глупостей, – говорит он. – Если бы я делал себе татуировку, то выбрал бы кленовый лист, что значит "оторванный от семьи". Я рад, что я в легионе. Не могу сидеть в России. Там ты сегодня король и ездишь на "Мерседесе", а завтра случайный "отморозок" пырнет тебя ножом в подъезде. Ты даже "мама" сказать не успеешь. Легион учит тебя защищаться. Я люблю выматывающие условия, я рвался в самое трудное место – в парашютный полк на Корсике. Жестокая школа для волков. Но попал в Джибути. Мне плевать на смерть, главное, что я испытываю сейчас. Поверь мне, что когда ты проходишь труднейшую полосу препятствий и бросаешься в изнеможении на раскаленный песок, ты говоришь себе: "Я сделал это!", и это больше, чем оргазм".

О схожих ощущениях мне рассказывал парень из Прибалтики по имени Кэстэс. О дикой и вечной пустыне, где все мертво и голо, слепит зноем и песками. Там царит могильное спокойствие и адская духота. О легионерах, которые бредут по ней в одежде, облепившей потное тело, с раскаленным оружием в руках, и в костях у них от усталости словно толченое стекло. Так проходят марш-броски иногда под сто километров, когда солдаты идут три дня по пескам и чистой соли вдоль соляных озер. Температура такая, что лопаются стекла у дешевых часов, а люди выдерживают, практически без еды, воды и сна. Так вырабатываются навыки выживания в экстремальных условиях. "Знаешь, когда ты в пустыне, – говорит Кэстэс, – ты между жизнью и смертью.