Записки сумасшедшей журналистки

Было три часа ночи, когда мы прибыли на свадьбу, в отель "Шератон". Празднество отличалось необыкновенной пышностью, общество буквально лучилось деньгами. Дух захватывало от ослепительного смешения красок ярких тканей и золота. Мы увидели множество опаляюще красивых женщин со сладкими газельими глазами и чеканными, словно на монетах, лицами, в осыпанных блестками декольтированных вечерних нарядах. Некоторые были даже в коротких платьях, обнажающих точеные колени и изящные икры. Меня ошеломила горячая, бьющая в глаза красота этих пряных долгоногих брюнеток, и я в своем сарафанчике почувствовала себя сельской простушкой, попавшей в королевский дворец. Мужчины были одеты как в современные костюмы, так и в традиционную одежду – белые свободные рубахи до пят и белые головные платки. Люди наслаждались изысканными блюдами шведского стола и заказывали в баре напитки в огромном количестве. Эта роскошная трапеза казалась современной сказкой из "Тысячи и одной ночи". Мне рассказали, что в день и ночь свадебного банкета любой человек с улицы может зайти на торжество и будет принят как дорогой гость. Меня поразило количество и тяжесть золотых колье, которые обременяли женщин. Казалось, Дамы соперничают в массивности и изощренности украшений. При каждом вздохе женские шеи и груди искрились неправдоподобным блеском. Рассказывают, что каждый жених обязан подарить своей невесте золота на сумму 5000 динаров (это приблизительно 13 000 долларов).

Я выпила вина в компании отца жениха. Он Потягивал из стакана какую-то янтарную жид-Кость, и я поинтересовалась, что это за сок. "Это Всего лишь виски, дорогая", – ответил этот достойный человек. "Этого не может быть! – воскликнула я. – Насколько я знаю, в арабских странах употребление спиртного карается законом". – "Бахрейн – государство, снисходительное к маленьким человеческим слабостям, – объяснил он. – Вы в этом еще убедитесь. И вспомните стихи Омара Хайяма. Он воспевал сладость вина как одно из величайших удовольствий жизни. Я с ним полностью согласен". Помимо нашей компании в зале было еще несколько европейцев. Блондинка лет тридцати в облегающем белом платье, подчеркивающем великолепие ее фигуры, сидела в углу в обнимку с красивым арабом. Они целовались взасос как сумасшедшие, не смущаясь присутствия посторонних. Почувствовав мой взгляд, блондинка улыбнулась и весело помахала рукой. Вино располагало к откровенности, и я обратилась с прямым вопросом к своему соседу-бахрейнцу: "Почему вас привлекают европейские женщины? Я сегодня видела столько местных красавиц на свадьбе, что мне остается только удивляться, как русские проститутки могут пользоваться здесь успехом, – ведь большинство из них и в половину не так красивы, как жительницы Бахрейна. Или все дело в изначальной мужской порочности?" Мой собеседник ответил с мягкой усмешкой: "Вся загадка в коже. Люди склонны гоняться за новыми ощущениями. В наших краях красивые смуглянки привычны глазу, и мужчинам хочется прикоснуться к светлым волосам и ощутить под рукой нежность белой кожи. Так же как в какой-нибудь северной стране в диковинку жгучие брюнетки. Это так по-человечески понятно"-За окном ночь уже утратила свои права, и недалек был тот час, когда невесту, увешанную венками из цветов жасмина и мяты, сладко пахнушую, вверят заботам жениха. Гости танцевали, повинуясь медленному знойному ритму арабских мелодий. Мы не могли оторвать глаз, завороженные прирожденной музыкальностью их тел и мягкой пластичностью движений. Столь дивное управление плотью казалось почти нереальным. Позже в угоду гостям-чужестранцам включили популярную латиноамериканскую музыку, и меня пригласили танцевать. В первые две минуты я не сообразила, что назревает тихий скандал. Люди неодобрительно перешептывались и качали головами, вскоре все женщины, сидевшие в первом ряду около сцены, демонстративно поднялись и вышли из зала, всем своим видом выражая негодование. Потом мне объяснили, какую невероятную вольность я позволила себе, – я танцевала с мужчиной, прикасаясь к нему телом! Вино в моем сознании размыло границы местных приличий, и я переоценила степень раскованности здешних дам. Мужчины рассматривали меня, как конокрады скаковую лошадь. Я сидела на диванчике, важная, как королева, один из гостей с восточно-конфетным лицом, сверкая своими арабскими белками, присел на корточки у моих ног и, взяв Меня за руку, произнес пылкую речь, что давно Искал такую женщину, как я, злую и умную, чтобы бороться с ней и побеждать. Он говорил обо Мне, как о необъезженной лошади, и я подумала: "Арабы неисправимы. Женщины и лошади – них животные, на которых приятно упражнять свою силу воли, подчиняя их себе и укрощая. Это то, что тешит их тщеславие".