Записки тюремного инспектора

Эта часть русских людей, испытавшая все ужасы большевизма и принимавшая то или иное участие в борьбе с большевиками, представляет ту массу людей, которая приняла на себя весь удар разразившегося над Россией несчастья. Редко у кого дома не был расстрелян или умучен кто-нибудь из родных. Редко кто не испытал на себе гонения большевиков и не был ограблен дочиста. Эти «средние люди» в громадной своей части из среды интеллигентного класса населения вместе с теми, кто остался в большевистской России и гибнет от голода и под расстрелами большевиков, несут на себе тяжелый крест испытаний за тех, кто довел Родину до такого состояния.

Их называют белогвардейцами, контрреволюционерами. Мы видали этих людей. Видали их дома, в походе, в наступлениях и отступлениях, в боях и в роли потом беженцев. Офицеры, юнкера, кадеты, студенты, гимназисты, реалисты, семинаристы, чиновники, доктора, инженеры, бывшие кадровые солдаты, вахмистры, фельдфебели, дети зажиточных крестьян, пожилые крестьяне, железнодорожные служащие, казаки и даже простые солдаты, служившие у большевиков, - это был состав добровольческих армий. Здесь были все те, кто не мог примириться с большевистскими разбоями, грабежами, расстрелами и уничтожением культуры и при первой возможности ушли от большевиков, присоединяясь к добровольческим организациям.

Это были «средние люди» - не буржуи. Мы видали, как шли в добровольцы целыми массами гимназисты провинциальных гимназий. Почти целыми классами эти подростки становились под ружье (Новгород-Северск) и вступали в бой с целыми полками кронштадтских матросов-большевиков. Судьба не пощадила учащуюся молодежь. Они вышли зимой в своих гимназических пальто, не подбитых даже ватою. Коля, Женя, Петя ... - мы еще называли их уменьшительными именами - вышли на смертный бой с темными массами и гибли.

Всем известно, как сражались кадеты и гимназисты - эти герои добровольческой эпохи. Какой-то гимназист один с пулеметом отстаивал при оставлении Чернигова 25 октября 1919 года Киевский мост в течение многих часов. Он один отбивал атаки матросов, китайцев и латышей и каждый раз прогонял их с моста, набив перед собою целую кучу красноармейцев. Кто был этот гимназист, нам не удалось установить, и что сталось с ним - мы не знаем. Это один из многих, безвестный герой, защитник своей Родины, своей семьи, своей культуры.

Бескорыстно, самоотверженно, без принуждения они шли на защиту своей Родины и гибли целыми массами молча, бесславно, безвестно, заливая своею кровью родные места. Весь путь отступления от Орла до Европы покрыт, хотелось сказать, могилами этих безвестных героев, но нет! Могил для них не было. Они умирали страшною смертью одиночества на голой промерзшей земле, на снегу, в поле, болотах, в окопах, оставляя свое измученное тело на поругание темных масс, против которых они боролись.

Да! Это были герои-страдальцы!

Теперь борьба кончена. Просвещенный мир побежден. После долгих испытаний оставшиеся в живых, во множестве случаев искалеченные, эвакуированы за границу и рассеяны на положении беженцев среди чужих народов. Холодно, сухо, бессердечно, сдержанно, гадко, жестоко приняла Европа этих защитников своей Родины. Борьба за восстановление России непопулярна. Непопулярны и защитники прежней России. Весь мир упорно молчит об ужасах, творимых большевиками в России. Ни одного слова протеста, ни одного слова против террора, как будто европейское просвещенное общество не знает, кого и за что расстреливают большевики. Только отдельные лица из интеллигентного класса населения как бы полушепотом, с опаскою, таинственно говорят нам [нрзб. — Сост.] - ужасно - ведь это угрожает культуре Европы. Но культурная Европа молчит.

Я часто думаю о том, кому лучше - оставшимся в большевистской России или нам в эмиграции за границей, где принято говорить, что все обстоит благополучно. Я разумею, конечно, наших детей и близких нам людей. Мы знаем, что они голодают. Они живут в холоде, в нищете, в условиях чернорабочей жизни. Они находятся в руках взбунтовавшегося простонародья и большевистской власти. Такое положение не может продолжаться вечно. Несомненно, наступит момент, когда даже в эволюционном порядке эта вакханалия толпы и наемных громил кончится. И в тот же день с мучеников спадут тяжелые оковы рабства, и люди запоют «Воскресе», как это было уже раз при приходе добровольцев. На своем родном пепелище, среди своих же русских людей, выстрадавших тяжелыми испытаниями, они, как вышедшие из катакомб, увидят свет, почувствуют радость и войдут в свой собственный дом. Много - бесконечное множество русских людей, освободившись от «мертвой хватки» большевиков, увидят свободу.